Казак не сообразил, что сказать в ответ на такое предложение, и продолжал молчать, по инерции сохраняя «внушительное» лицо. Таксист понял это по-своему:
— Я ведь что? Был Витек — я откатывал Витьку, был Ашотик — я выписывал Ашотику. А теперь Ашотика взяли, и в Бар-Дубае никто не работает! Мало ли что бутовские Дейру держат, я на тот берег и не езжу никогда. Если бутовские теперь здесь тоже, нормально, так и скажите, без наездов…
Поняв наконец, о чем идет речь, Казак успокаивающе похлопал таксиста по плечу:
— Да ты что, батя? Кто наезжает-то? Нам с девушкой всего-то-навсего до госпиталя надо добраться, друг у нас там лежит. А ты сразу — какие-то Витька, Ашотики… Вот ведь дела, даже тут русская мафия всех в кулаке держит!
— Не всех, а только наших, которые на заработки забрались, — пояснил водитель и махнул рукой: — А, семь бед — один ответ. Залезайте! — и опустил левую руку, которую до сих пор держал за спиной. Казак тихонько присвистнул: оказалось, что, открывая кассу, «батя» умудрился одновременно с этим вытащить из машины саперную лопатку, причем наточенными у нее оказались не только лезвие, но и боковые края. Заметив взгляд Казака, водитель немного смущенно пожал плечами и незаметным движением пристроил лопатку под сиденье.
Когда все разместились в машине, таксист не стал заводить мотор, а, повернувшись к пассажирам, объяснил:
— Вы уж извините, ребята. Я здесь второй год, так ведь достали бандиты, хуже, чем в России. Вот, правда, пару месяцев назад местные взяли одного, совсем уж обнаглел пацан, и полегчало немного. А тут вы… Я и решил — свято место пусто не бывает. А отстежки тут такие идут, что иногда подумаешь: бросить все да обратно домой
— А что ж не домой? — спросил Казак.
— Больно дорого мне встало здесь устроиться, один вид на жительство знаешь, сколько потянул? Хоть как-то надо окупить А потом, дома тоже не сахар: здесь бандитам отстегивай, а там налоги платить придется. Так что пока здесь кручусь. Ну ладно, так вам в какой госпиталь-то надо? В Аль-Махтум?
Казак отрицательно покачал головой и глянул в бумажку, которую написал ему Колпиков после того, как прозвонился по десятку своих официальных и неофициальных связей.
— Частная клиника доктора Зуфира.
— Первый раз слышу, — признался таксист. — «Шоссе Аль Иттихад и на четвертой развязке указатель…» — процитировал Казак и добавил: — Только поскорей, если можно!
— Это вам дорогонько встанет, далеко больно… — пробормотал таксист и, увидев, как нетерпеливо кивнула молчавшая до сих пор Наташа, наконец-то завел мотор и тронулся с места. Уже глядя на дорогу, он уточнил:
— Только с израильскими отметками мне больше денег не суйте! Здесь такие не то что не примут, а еще и скандал устроят!
— Не любят евреев? — поинтересовался Казак. — При чем тут евреи! Израиль здесь не любят, а евреев тут полно. Вот, к примеру, сейчас Эмираты с Ираном на ножах, так ну и что — с базара никто персов не выгоняет!
Такси резко накренилось, вписываясь в поворот, и Казак придержал Наташу за плечи. Он бы и дальше продолжил ее придерживать, но вспомнил наставления многоопытного Колпикова и убрал руку, чтобы не вызывать у полиции желания остановить такси и проверить: а кто это, собственно, в нем так весело катается?
Вспомнив по ассоциации рыжего сотрудника фирмы «Аукс», Казак задумался: вот ведь кто мог бы оказаться полезным в этой поездке. Но, конечно, просить его об этом было бы окончательной наглостью. Он и так здорово помог, и с одеждой, и главное — с выяснением места, куда увезли Хомяка.
А в это время господин Колпиков стоял почти что навытяжку перед Сашей-гонщиком и оправдывался:
— Мне же сказано было: эти два летуна на особом режиме. Поддерживать всячески, при этом разыгрывая из себя случайного знакомого.
— Интересно, у вас в конторе зарплату только за погоны платят или за мозги тоже премию дают? Какая, к черту, теперь поддержка! Одноглазый, похоже, с катушек слетел, самолеты угоняет, да и этот пацан тоже в дурдом просится. Поехал проводить допрос свидетеля… Да его дальше проходной у Зуфира не пустят! А потом вышибут на родину взашей, и хорошо, если просто вышибут!
— А если он все-таки прав? И на одноглазого попросту горбатого слепили по-капитальному? Не забудь, вся катавасия с «Бе-32» была как раз во время полета «Крыла»!
— Случайность… — начал было Саша и вдруг замолчал. Он не был большим поклонником теорий Льва Сергеевича о запланированных совпадениях, хотя и участвовал в организации многих из них. И сейчас, произнеся это слово, вдруг понял, что произнес любимое выражение шефа. А какой смысл шеф вкладывал в него, уж ему ли не знать…
— Случайность, — уже совсем другим тоном повторил Саша, словно пробуя слово на зуб, не поняв вкуса по первому разу. А если Колпиков прав? А если действительно случилось что-то, что не сумела понять вся маленькая армия специалистов по охране и безопасности?
— Случайность.
Третий раз это прозвучало уже утвердительно, и после короткой паузы Саша-гонщик заговорил снова:
— Значит, так. Твоих трогать не будем, они люди государственные, хотя и на контракте. Пусть и дальше пасутся на выставке. А вот парочке моих орлов до госпиталя пробежаться будет не лишним. Эх, летуны, летуны… Добавили вы нам мороки!
Наташа и Казак. «Скромная клиника»
Несмотря на свое корейское происхождение, «Дэу-Донус» обладал характером скорее американским, чем азиатским. Он, вальяжно покачиваясь, словно летел над шоссе, с легким подрагиванием корпуса проглатывая мелкие неровности. Жилые городские кварталы уже кончились, но вдоль шоссе продолжали мелькать склады-ангары, залитые светом прожекторов площадки, уставленные длинными контейнерами, потом вдали замаячили приземистые серебристые цилиндры нефтехранилищ, тоже ярко освещенные. По другую сторону трассы виднелась сухая, потрескавшаяся земля, а над горизонтом в нескольких местах дрожало красное зарево.
— Это пустыня? — спросил Казак, глядя туда.
— Почти, — ответил водитель и продолжил с интонациями словоохотливого московского таксиста: — Настоящая пустыня, с барханами и дюнами, начинается дальше, километрах в десяти отсюда, а мы пока едем вдоль нее. Там и нефтепромыслы… Вот эти красные отсветы — это газ жгут, на каждую скважину по факелу. Был я там — ох и страшные же места! Дышать нечем, пить нечего… Большая часть рабочих иностранцы, там и арабы из бедных стран, и турки, и индусы… Из Европы народ тоже есть, в основном из Восточной. Западников да американцев меньше, хотя и попадаются. Но они все больше по другому профилю — у них сейчас как раз ислам в моду входит.
— Серьезно? — скорее для поддержания разговора, чем действительно всерьез заинтересовавшись, спросил Казак.
— Конечно. Иногда сядет такой: чалма на полметра, в крышу упирается, после каждого слова Аллаха поминает, а рожа — кроме как на гамбургерах, такую не наешь. И все они хотят быть правоверней Магомета. Так им не скажи, этак не погляди… Фанатики, хуже местных.
