12
Корабль «Элиза» тоже попал в этот тропический шторм, однако он находился довольно далеко от его центра. Но тем не менее ураганные порывы ветра были такими сильными, что у Дункана Хайнеса и его команды хватало работы, чтобы спасти свой корабль от опрокидывания. Один из матросов при сворачивании топселя[9]упал в море и исчез в бурных волнах еще до того, как остальные поняли, что случилось. Другой пострадал при работе с поворотной лебедкой – белый шквал сбил его с ног и сбросил в шпигат, а пушка, которую он должен был закрепить, рухнула на него. Матрос потерял много крови, вытекшей у него изо рта, пока один из матросов смог затащить его под палубу.
Но все же им удалось идти под парусами, «Элиза» взлетала на гребне волн и падала с них, скользя глубоко вниз и сразу же вновь взлетая вверх, словно воздушный змей. Лихорадочно дрожа от волнения, Дункан наблюдал за кипящим морем и надвигающимися на корабль волнами с пенящимися гребнями. Вдруг словно из ниоткуда над бурлящей водой появился альбатрос, глаза которого, казалось, были сделаны из неподвижного темного стекла. В следующее мгновение, будто существо из иного мира, он умчался прочь, широко раскинув огромные крылья. Бурлящий хаос, казалось, совсем не трогал его. Прямо перед следующей водяной горой он взмыл наверх и исчез из виду. Дункан ликующе рассмеялся. Ему уже приходилось бывать во многих штормах под парусами, но он мог поклясться, что «Элиза» еще никогда не неслась так быстро и на таком крепком ветру, как в этот раз. Корабельный юнга чуть не выпал за борт, забрасывая поплавок лага[10].
Дикое чувство триумфа охватило Дункана, но оно прошло уже в следующее мгновение, когда под одним из новых порывов ветра стеньга[11]с громким треском вырвалась из своего крепления и, словно огромный, раскачивающийся из стороны в сторону буревестник, унеслась прочь, однако только до бугшприта, где она и застряла. Корабль сразу же потерял управление, и, когда чуть позже огромные, величиной с дом, волны обрушились на него, у Дункана мелькнула мысль, что команда не только потеряет «Элизу», но и сама уйдет на дно вместе с ней.
Дункан отвязал канат, которым он привязал себя за пояс к кораблю, и побежал по вздыбленной палубе на нос, хватаясь при каждом ударе волн обеими руками за все, что только попадалось ему на пути. Вместе с одним из матросов он вскарабкался на бугшприт, и они ножами и топорами начали обрезать запутавшиеся канаты. Находясь на расстоянии ширины ладони от бушующего моря и несколько раз чуть не упав в воду, мужчины со страшной силой крушили все, до чего могли добраться, пока не вырезали остатки стеньги из клубка канатов, и им снова наконец удалось поставить кливер[12]. Это было очень вовремя, потому что корабль уже повернулся бортом к ветру и раскачивался, словно старый пьяница, перед тем как впасть в бессознательное состояние. Дункан затаил дыхание. Следующая волна уже начинала вздыматься со стороны кормы. Казалось, что парус очень неохотно наполняется ветром, но вдруг он одним рывком надулся, и корабль, вновь выйдя на нужное направление, пошел своим курсом. Теперь ветер подгонял его, вместо того чтобы бросать из стороны в сторону. Им еще раз повезло: похоже, они спаслись от шторма.
Под порывами ураганного ветра Дункан с трудом пробрался через палубу. Один раз он поскользнулся и чуть не вылетел за борт. Боцман Джон Иверс вовремя успел бросить ему канат, и Дункану удалось схватить его. Дункан снова с трудом встал на ноги, вежливо поблагодарил боцмана и окинул быстрым взглядом нанесенный бурей ущерб. Два матроса погибли (раненый не выжил), полдюжины были ранены, и один из старослужащих опытных матросов получил тяжелую травму головы. Человек находился в бессознательном состоянии, и у него было сильное кровотечение – кровь лилась из ран, словно его зарезали. Один из матросов уже занимался тем, чтобы как-то перевязать его. На палубе царил хаос, однако все повреждения носили поверхностный характер. Много парусины было порвано, несколько частей рангоута сломано, междудонное пространство до отказа залито водой, но со всем этим можно было справиться.
Рулевой едва держался на ногах. Дункан приказал сменить его и выделил других людей для откачки воды. Вой ветра потихоньку стих и лишь временами возобновлялся, а через какое-то время пенящиеся воды снова приобрели приемлемый вид. Резкие порывы ветра сменились постоянным сильным бризом. А затем опять показалось солнце и Дункан смог взять новый пеленг и вывести корабль на правильный курс.
Некоторое время они шли курсом фордевинд[13], и вокруг корабля, насколько хватало глаз, было все более успокаивающееся море. Где-то в полдень впередсмотрящий крикнул с мачты:
– Корабль по курсу!
Дункан взял подзорную трубу. Может быть, ему повезет и это будет испанский корабль, отбившийся из-за шторма от своего конвоя. Им не помешала бы пара бухт канатов, да и от серебра он, конечно, не отказался бы. В подзорную трубу Дункан увидел сигнал бедствия на фок-мачте. Грот-мачта была сломана, а все шпигаты забиты изорванным такелажем. Корабль еле двигался вперед, почти потеряв маневренность, и на нем виднелись лишь уцелевшие обрывки парусов. По всей вероятности, корпус корабля тоже был поврежден. Это торговое судно вряд ли смогло бы оказать сопротивление, однако там нечего было грабить, по крайней мере Дункану: потерпевший бедствие корабль был «Эйндховеном».
13
Клер Дюбуа нашла себе место на юте «Элизы», откуда довольно хорошо просматривалась остальная часть корабля, тогда как она сама оставалась незаметной. Укрытием это вряд ли можно было назвать, однако легкая поворотная палубная пушка, за которой она уселась на бухту каната, давала возможность спрятаться от чужих глаз. Впрочем, ей не особенно хотелось избегать общения с матросами. Ее не смущало то, что окружающие все время пялились на нее. В конце концов, она жила за счет своей привлекательной внешности. Природная красота была ее капиталом, а для того, чтобы получать прибыль, нужно было демонстрировать этот капитал, даже если, будучи женщиной, при этом следовало соблюдать необходимую осторожность. Клер посоветовала своим девушкам подыскать себе защитников. Вивьен приняла решение в пользу энергичного боцмана Джона Иверса, Клотильда выбрала себе штурмана, отмеченного многочисленными боевыми шрамами, полученными в сражениях, Антуанетта – провиантмейстра, добродушного толстяка, который время от времени в качестве подарка преподносил ей свежее яйцо. Лично Клер держалась бы за капитана, однако до сих пор тот не проявлял к ней никакого интереса. Так что ей пришлось охранять себя самостоятельно, для чего у нее с собой всегда был наготове небольшой нож, который она прятала за подвязкой чулка. Если Элизабет и Фелисити относились к разряду «приличных женщин», то Клер и ее девушки вряд ли могли претендовать на добродетельное целомудрие. Матросы на борту этого фрегата, без сомнений, думали так же. Дикие и непредсказуемые парни, что соответствовало их разбойничьей натуре, привыкли брать себе то, что им хочется, и при этом долго не раздумывали. Они были безоговорочно преданы своему капитану и выполняли бы каждый из его приказов до последнего вздоха, однако на остальной мир им было просто наплевать. Это делало их намного опаснее, чем порабощенных матросов на корабле «Эйндховен».
