«В это непростое для страны время…»
Зрителям дали возможность немного полюбоваться на Президента и выслушать из его уст пару общих тягучих фраз.
А потом снова пошел закадровый комментарий:
«Борис Ельцин вручил ряду журналистов высокие награды за личное мужество, проявленное при выполнении профессионального долга…»
– Вон, гляди! – Впился глазами в экран Владимир Александрович.
– Вижу… Вылез, сволочь.
Алексей Самошин действительно стоял одним из первых, между директором крупнейшей российской телекомпании и какой-то старушкой в черном кружевном платке.
«Медаль ордена „За заслуги перед Отечеством“, которой посмертно награжден оператор Виктор Гвоздюк, получает его мать…»
Старушка вышла вперед и заплакала.
– Сейчас нашего покажут.
Точно. Камера с чувством запечатлела трогательное рукопожатие Бориса Николаевича и улыбающегося счастливца:
«За выдержку и стойкость, которые помогли достойно вынести тяготы и ужасы бандитского беспредела, тележурналисту Алексею Самошину вручаются именные золотые часы от Президента Российской Федерации!»
Крупно: коробочка, белый атлас, циферблат и пластинки браслета. Комментатор чуть не захлебнулся от восторга, но на экране уже показывали следующего героя…
– «Ролекс», наверное. Или «Омега».
Голос сидящего напротив здоровяка вывел Владимира Александровича из оцепенения:
– Что? Прости, не расслышал.
– Думаю, дорогая вещь эти часики.
– Дорогая… Выпить нету больше?
– Сейчас принесу, – подполковник по имени Женя уже поднимал свое крупное, тренированное тело из-за стола.
– Ладно, сиди. Не стоит, – вздохнул Виноградов…
ЭПИЛОГ
Машина плавно сбавила ход и прижалась к поребрику.
– Выходим?
– Да, здесь. – Молодой человек в светлом, почти до пят, плаще оказался на тротуаре раньше Самошина и даже успел помочь журналисту открыть дверь:
– Прошу!
– Спасибо, – «девятка» с неприметным номером сразу исчезла в направлении Артиллерийского музея, и мужчины остались вдвоем на набережной:
– Место красивое. Одно из моих любимых в городе…
Справа была Стрелка Васильевского острова, а за серой и неподвижной рекой таял в дымке Зимний дворец. Бурые от времени бастионы Петропавловки, шпиль, дебаркадер…
Самошин вдохнул прохладный запах Невы и поинтересовался:
– Вы сами питерский? Или оттуда?
Спутник вместо ответа ещё раз внимательно огляделся. И не обнаружив ничего подозрительного, приказал:
– Идите вперед до мостика. Я сразу за вами.
– Послушайте, к чему все это?
– Конспирация, – улыбнулся мужчина в плаще.
– Да, понятно. Но мы же битый час петляли по городу! Дважды пересаживались… И вы сами говорите, что «хвоста» нет, верно?
– Верно.
– Тогда уж проще было сразу отдать деньги – и все!
Собеседник пожал плечами:
– Не знаю. Мое дело – обеспечить скрытность и безопасность встречи. А потом уж разбирайтесь…
Мужчина в плаще догнал Самошина только за полосатой будкой контролера.
– Куда теперь? – Обернулся журналист.
– Пойдемте.
Дальше они двинулись вместе.
– Серьезно работаете.
– Иначе нельзя. Мы же не цветами торгуем, верно?
– Верно, – не мог не согласиться Самошин. – Я, кстати, потому сразу и не поверил, что вы от них.
– А теперь? – Поднял бровь спутник.
– После того, как человек показал записку, ту самую… Кстати, знаете, что майор Виноградов ушел из ментовки? Он у нас адвокат! В городской коллегии.
Мужчина без интереса посмотрел на журналиста:
– Я не знаю, кто такой Виноградов. Я вообще, чем меньше знаю, тем лучше сплю. Понимаете?
– Нет проблем! – Пожал плечами Самошин и мысленно выругал себя за излишнюю разговорчивость.
Спутники прошли уже метров сто вдоль канала, и ряд серо-зеленых пушек и разной военной инженерии перед музеем оказался у них по левую руку, чуть впереди.
Самошин завертел головой:
– Странно, народу нет почти.
Действительно, на встречу мужчинам попались только влюбленная парочка, юнец в драных джинсах и семья с детской коляской.
– На этой стороне мало кто гуляет. Все туристы там, у собора или в Алексеевском равелине.
Журналист с интересом посмотрел на собеседника:
– Да, пожалуй… Нам сюда?
У Самошина не оставалось никаких сомнений, что человек в плаще ведет его к вертолету, замершему посреди вытоптанной тысячами ног и колес площадки.
– Это что, экскурсионный?
– Совершенно верно.
– Знаю. Наши снимали недавно про них. Говорят, что…
Журналиста опять начала одолевать болтливость. Так бывало обычно, когда он чувствовал неуверенность в себе – и даже не страх еще, а только приближение страха.
Мужчин заметили – бело-голубая винтокрылая машина утробно взвыла и начала проворачивать лопасти.
В этот момент они как раз поравнялись с рекламным щитом, призывающим всего за несколько долларов совершить получасовой облет города на Неве.
– Для иностранцев в самый раз, а нашим вообще-то дороговато…
Желающих прокатиться на вертолете видно не было. Тем более, что половину щита прикрывал листок с текстом по-русски и по-английски: «Извините, сегодня осуществляются только технические рейсы».
– Сюда, – спутник придержал Самошина под локоть.
Бортовой люк был уже открыт, но прежде чем поставить ногу на ступень металлической лесенки журналист ещё раз ощутил на себе хватку стальных пальцев:
– Быстро! Быстро полез!
Самошин даже не понял, как оказался внутри.
Он успел только разглядеть зеркальные блюдца солцезащитных очков, бороду, усы – и тут же согнулся от удара в пах. За спиной что-то прогрохотало, и дневной свет стал проникать внутрь салона только через зашторенные иллюминаторы.
Звук двигателя и вращающихся винтов нарастал. Но находящиеся внутри не теряли времени даром – Самошина избивали и на земле, и когда вертолет оторвался от площадки, набирая высоту, и потом, когда он уже лег на курс.
Последнее, что увидел отброшенный ударом к иллюминатору журналист, была крохотная мужская фигура в плаще, уходящая в сторону крепостного пляжа…
Шамиль лизнул окровавленные костяшки кулака и пожаловался: