– Пожалуйста.
Она легко поднялась и упорхнула из кухни к музыкальному центру. Зазвучали волнующие мелодии его любимого со школьной скамьи танго: «Утомленное солнце»… который танцевал Коленька Дубровин с Машей Бабайцевой. Юность! Прекрасная пора! Нечто подобное он испытывал и теперь. Влюбился? Несомненно. Маша – это первые всплески романтики, не осознанные еще чувства признания красоты, и только. Вероника – тут не только красота, тут духовная близость, соответствие физическим и моральным запросам. Нет, такого удовлетворенного состояния он не испытывал ни с Машей, ни с Татьяной.
Вероника вернулась на кухню улыбающаяся, с порозовевшими от коньяка или от счастья щеками, подхватила его под руку.
– Хватит пить и есть, идем танцевать.
– Ну, ты раздухарилась, – рассмеялся Николай Васильевич. – А я еще не дошел до нужной кондиции. Давай еще выпьем?
Она не стала возражать.
Они вышли из-за стола, он взял ее руку, второй обнял за талию… и в это время раздался звонок мобильного телефона Вероники.
– Это Олег, – догадалась она. Достала из сумки аппарат, глянула на мигающие цифры. – Он, – кивнула Николаю Васильевичу. – Слушаю, Олег.
– Я позвонил тебе, чтобы ты посмотрела в моих документах номер директивы Совмина от двенадцатого декабря прошлого года.
– Извини, я у подруги, – нашлась Вероника. – Вернусь через час, это тебя устроит?
– Не надо. Уточню у Вихлянцева. Вы гуляете?
– У подруги день рождения, – пришлось врать Веронике.
– Нет. У Тамары Михайловны.
– Дай ей трубку, я поздравлю.
– Она занята с гостями. Я передам твои поздравления. До свидания. – И положила трубку. – Ты понял? – обратилась к Николаю Васильевичу.
– Разумеется.
– Я боюсь за тебя.
– А я за тебя. Мне-то он может только по службе напакостить, а вот тебе…
– Мне все равно рано или поздно придется уходить от него. И чем раньше, наверное, тем лучше.
– Да. Я не хотела тебе говорить, сомневалась еще, но врач рассеял мои сомнения – у нас будет ребенок.
Губернатор чернобуров
Вроде бы все складывалось лучше некуда: вопрос об избрании губернатора Ставропольского края в президентскую команду решен, весной он будет в столице в должности советника по сельскому хозяйству. Покровители его – люди надежные, и беспокоиться ему нечего; однако в последнее время на душе сумятица, в голову лезут всякие тревожные мысли. Эта сволочь Дубровин! Как Олег Павлович просчитался! Надеялся приручить его, сделать опорой, а он все еще никак не освободится от комсомольской идейной шелухи, верит в идеал личности. Хотя… он, Олег Павлович, ведь тоже поверил в его порядочность, детскую дружбу (что бывает чище и вернее!), в землячество. Шли нога в ногу по ступеням роста, радовались успехам друг друга; мелкие разногласия не в счет. Особенно дружно работали, когда Чернобуров стал секретарем крайкома партии, а Дубровин начальником краевой криминальной полиции. Ладили, помогали друг другу. Правда, и тогда Николай слишком уж полагался на кодекс строителя коммунизма, старался, чтоб и пятнышка темного не упало на него. Вот и теперь. Будто не видит, что творится вокруг, что совсем по другим законам живут люди.
Да нет же, не такой уж чистоплюй! От чужой жены не отказался, вон как губы раскатал, забыл и о чести, и о совести! Что же ему еще надо?! Может, хватит цацкаться с ним, одно слово, и от этого генерала одно мокрое место останется. А что далее?.. Нет, тут спешка ни к чему, слишком на большой кон все поставлено.
За этими невеселыми думами и застал его звонок из Новороссийска от давнего приятеля по партийной, а теперь и по коммерческой части. Звонил Козличенков Альберт Ильич, коммерческий директор импорт-экспорт портового объединения. Запоздало поздравил с хорошей погодой, поинтересовался самочувствием, успехами, насущными проблемами; и Олег Павлович не выдержал, понял, что за длинным словоблудием кроется что-то важное, неприятное.
– Хватит мне мозги пудрить, – оборвал он приятеля на полуслове, – говори, что там у вас произошло.
Альберт Ильич глубоко вздохнул, однако не спешил с плохой новостью.
– Не знаю, с чего и начать. Вот ты спрашиваешь, что у нас произошло. Если бы только у нас. – Снова вздохнул. – Скорее всего, у вас. Только что сообщили мне, что на таможне задержан груз из Минвод. Ты знаешь с чем. Столько писак всяких, как воронья, налетело. Представляешь, какой шум поднимут.
– Ну, а ты что предпринял? – Все тело губернатора покрылось холодным потом – не зря все эти дни он места себе не находил.
– Все, что положено в таком случае. Но… видно, это не простое задержание – кто-то сверху режиссирует.
«Неужели Дубровин? – мелькнула у Чернобурова мысль. – Вряд ли. Его легавые вроде бы еще не вышли на этот след».
– А что Семеныч?
– А ничего. Сейчас главное, не дать шуму докатиться до столицы. Это твоя забота. Мы тут тоже кое-что делаем.
– Хорошо. – Чернобуров положил трубку.
В столице будут очень недовольны. А что он мог сделать? Фээсбэшники всюду рыщут, как борзые по следу зайца; осведомителей своих всюду понапихали. И менты шустрить начали, будто не из его тарелки хлебают. А он из губернаторского бюджета зарплату им прибавил. Все этот генерал со своими принципами. Возможно, утечка информации его рук дело. Да и дружки в новороссийской таможне имеются у него.
Что же делать? Что делать? Хочешь не хочешь, в столицу надо звонить. Петюнин ох взъярится! Крутой, с большим самомнением мужик. Оно и понятно – такие связи. «Кинуть» на сотню миллиончиков пшеницы за бугор – его идея. Может, у него есть и заготовки на случай провала? Мужик он предусмотрительный.
Несколько успокоенный этой мыслью Олег Павлович набрал знакомый номер.
– Привет, губернатор, – сразу отозвался московский куратор. – Как дела, какие новости?
– Да… ничего особенного, – замялся от столь прямого вопроса Олег Павлович. – Новости, конечно, есть. Наверное, скоро по радио и телевидению сообщат. Тебе из Новороссийска не звонили?
– Ах, вон ты о чем. – Петюнин помолчал. – Звонили. Улаживаем. Кое-кому очень не нравятся наши экспортные отношения. Но мы все равно свои обязательства выполним и поставку обеспечим.
Вон как повернул дело Сергей Петрович. Ну, голова! Действительно, почему не экспорт, импорт? Попробуйте доказать обратное.
– Но ты у себя повнимательнее разберись, кому мешают наши экономические отношения. Кто-то серьезно старается вставить тебе в одно место горящий фитиль.
– Понял, Сергей Петрович. Разберусь.
– Вот и хорошо. Будь здоров. – Куратор положил трубку.
Отлегло от сердца и у Олега Павловича. Проблему с таможней Петюнин взял на себя, это хорошо. А местного сексота, если таковой имеется, губернатор из-под земли достанет… Грустно усмехнулся над собой: все еще надеется свалить генерала? Чем только не умасливал его – без толку. А завтра Дубровин летит в столицу. Влиятельных дружков у него там тоже достаточно, и могут серьезно навредить губернатору. Тем более если Дубровин в курсе дела с опытным сортом пшеницы.
