Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Под оглушительный грохот своего сердца я спустилась на пару ступеней вниз. В кругу света из прозрачного целлофанового мешка на меня смотрело страшное полуистлевшее лицо с пустыми глазницами…
Борясь с приступом тошноты, я выскочила из подвала, торопливо захлопнула крышку и в изнеможении села на пол.
«Пару глубоких вдохов – и все пройдет. Тебе это все только кажется. Сейчас ты успокоишься и заглянешь туда снова. Вот увидишь, там никого нет. А завтра ты найдешь нотариуса и согласишься продать этот домик, в котором может жить только какая– нибудь семейка Адамсов. Нужно продержаться только одну ночь». К сожалению, мои мантры не помогали. Тогда я закрыла глаза, прислонилась спиной к стене и начала считать удары сердца. Досчитаю до ста, и открою крышку. Однако до ста мне добраться не удалось. Где-то между тридцатью пятью и сорока мое сознание окутало тяжелое ватное небытие…
* * *
Он выполнил обещание. Все суда, которые он наметил, были сожжены. На следующее утро после его отчаянной прогулки с запорожскими казаками турецкий капитан-паша, потерял голову от злости, обнаружив надписи на судах. Он вошел с флотом в лиман и напал на российские корабли. Ему, Полу Джонсу, доверили парусную эскадру. Гребной флотилией командовал принц Нассау-Зиген, его соперник и завистник. Тем не менее, турки потерпели сокрушительный разгром. В панике ночью они бежали через Очаковский пролив, где их добивали пушки Суворова. На следующий день побоище продолжалось. Суда горели, как факелы! Двадцать судов!
Он устало склонил голову на руки. Что ж, Екатерина II считала победу второй Чесмой и наградила его орденом Св. Анны 1 степени. И все же основная слава снова обошла его стороной. Все почести достались Нассау-Зигену. Джонс как-то случайно слышал, как этот чванливый аристократ пытался очернить его перед Потемкиным: «Как корсар он был знаменит, а во главе эскадры он не на своем месте». А что мог сказать о сыне садовника принц? Неужели его так и не оценят по достоинству? Все время упрекают в отсутствии дисциплины, а сами пьют постоянно и беспробудно. Большинство офицеров уже с утра пьяны. Он вообще не понимал своих подчиненных: перед вышестоящими офицерами лебезят, как лакеи, а к нижним чинам относятся, как к животным. Офицеры настолько плохо воспитаны, что опускаются даже до личного рукоприкладства. Нет. Ему, стороннику идеи всеобщего равенства не нравилась крепостная Россия. Но что изгою оставалось делать? Куда бежать…А может, остановиться, купить дом, жениться…
Жениться? На ком? На местной дикарке? Дочери местной знати необразованны и нечистоплотны. О рабах и говорить нечего.
Вот, черт! Как хочется в Париж! Но в Париж ему еще рано. Сначала нужно закончить то, что он начал. И бывший пират наклонился над бумагами.
«Надо с этой пароходной сиреной вместо звонка на входной двери что-то делать и срочно» – Подумала я спросонья, услышав знакомый рокот, но с места не сдвинулась. Голова была налита свинцом, поднять ее даже для того, чтобы посмотреть на часы, не было никаких сил. Я попробовала открыть хотя бы глаза, но веки тоже были вылиты из свинца. Не пойду. Кто бы это ни был, пусть приходит попозже. Однако звук сирены повторился снова и снова. Я застонала, усилием воли открыла глаза, и с удивлением обнаружила, что лежу одетая в собственной постели. Как мне удалось добраться вчера до дивана? Никаких намеков на воспоминания в моих мозгах не обнаруживалось. Последним, что отложилось в памяти, было свидание с бродячим трупом. От этого воспоминания я сразу сбросила с себя оцепенение и поплелась открывать дверь. Тяжесть в голове была настолько непосильна, что даже намек на какую-то мысль доставлял страдания. Поэтому я резко распахнула входную дверь, даже не удосужившись узнать, кто звонит.
– Вы?!! – я подавилась собственными словами. Передо мной стоял Данил Антонович. Снова галлюцинация? Я подозрительно всмотрелась в его лицо. В нем не было ничего потустороннего. Глаза, действительно, были обведены темными кругами, но взгляд их был вполне живой и грустный. Так выглядит обычный, реальный человек, который не спал накануне ночью.
– Я так тебя испугал? – вяло удивился он моей реакции. – Может, я просто не вовремя? Ты не одна?
Нет. Он явно был настоящий. А живым нужно что-то отвечать и срочно.
– Нет-нет. Просто… Я еще не совсем проснулась, – ляпнула первое, что пришло в голову, и, кажется, невпопад. Его глаза округлились.
– Сейчас два часа дня. Ты, наверное, вчера очень весело провела время.
Он даже не догадывался, насколько активное участие он принял в моем вчерашнем веселье.
– Вы правы, – согласилась я вслух и пропустила его в квартиру. – Кофе пить будете?
Он улыбнулся и кивнул.
Горячий крепкий напиток вливал в меня силы и прояснял голову. Однако чувство нереальности всего происходившего не исчезало. Объект моих девичьих воздыханий сидел за ветхим кухонным столиком в моем доме, несколько нервно теребил в руках чашку и задумчиво смотрел на меня своими серыми, как небо перед грозой, глазами. Кофе не вызывал у него такого энтузиазма, как у меня, но в общем, картинка получалась почти идиллическая. Я не хотела начинать разговор, догадываясь, что ничего похожего на романтику не услышу. Лучше продлить иллюзию. Он тоже не торопился начать разговор. И некоторое время мы оба молчали.
– Я просмотрел твой последний проект и хотел бы немного поговорить об этом.
Для этого нужно было приходить ко мне домой? Чтобы покритиковать меня? Не выйдет.
– Сегодня воскресенье.
– Я хотел поговорить без свидетелей.
Это уже интересней.
– Неужели мой проект настолько неприличен? Но я же Вам уже говорила, что Артемьева он заинтересовал!
– Боюсь, его заинтересовал не проект.
С каждой минутой наша беседа становилась все интересней. Он что-то узнал о намерениях Артемьева, или хочет меня отговорить от романа с заезжим варягом?
– Объясните.
– Этот проект невыполним. В том виде, как ты изобразила это строение, оно развалится после первого же шторма или грозы.
– Я могу придумать что-то еще.
Мой шеф встал и нервно зашагал по моей маленькой кухне.
– Не можешь. Артемьев настаивает именно на этом варианте.
– Не вижу проблемы. Объясните Артемьеву, как он рискует.
– Он не хочет слушать, а время уходит. Если мы не сможем исполнить работу в срок, у нашей организации будут неприятности. Кроме того, ты понимаешь, что в любом случае это плохая реклама для нас. И он это понимает.
– Чем наша организация так ему насолила, что он хочет ее разорить? – поинтересовалась я вслух и добавила мысленно «А на моей карьере поставить большой жирный крест».
– Думаю, что таких намерений у него нет, – задумчиво произнес мой собеседник – Однако платить за проект он тоже не собирается.
– То есть, он хочет получить уже исправленный проект бесплатно?
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
