Если бы Ричард так же любил ее и доверял, то они бы преодолели все препятствия, ссорясь, быть может, даже меньше, чем ее родители.
— Это ты о ком? О Серле? Или о ком другом?
— О другом.
Отец улыбнулся.
— Не буду жаловаться маме, стрекоза. Она и так уже все уши мне прожужжала, ждет не дождется, когда ты наконец угомонишься и обзаведешься семьей.
— Тогда придется ее разочаровать, — хмуро ответила Шалис, думая, что теперь она гораздо дальше от этого, чем раньше.
В понедельник они оба вернулись в Йоханнесбург. В аэропорту Шалис попрощалась с отцом и, сев в машину, отправилась к себе. Чем ближе был ее дом, тем тяжелее становилось на душе. Шалис поставила машину в гараж и медленным шагом направилась к двери, ведущей из гаража в подъезд. Войдя в лифт, она услышала, как хлопнула входная дверь с улицы, но не стала дожидаться вошедшего и нажала на кнопку своего этажа. Не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать.
Она еще с детства не любила возвращаться домой в воскресные вечера, так как на следующий день ее ждали школа и унылые будни. Это ощущение осталось у нее и когда она стала взрослой. А в этот вечер ей было особенно тоскливо. Так не хотелось подниматься в пустую квартиру, зная, что тот, кого она ждала, не придет.
Лифт остановился на ее этаже, она вышла из него и направилась к дверям, на ходу доставая ключ. Она слышала, как лифт закрылся и начал опускаться. Шалис уже вошла в прихожую и собиралась закрыть дверь, когда услышала, как лифт снова открылся и из него кто-то вышел.
«Сосед», — подумала она машинально, спеша закрыть дверь, чтобы не здороваться с ним.
— Шалис! — услышала она знакомый голос и чуть не подскочила на месте.
Ричард! Вот кого она никак не ожидала. Она уже смирилась с тем, что он больше никогда не переступит порога ее дома, и теперь была в полной растерянности.
— Можно войти? — спросил он, подходя к двери и вынимая торчащий из нее ключ. — Ты выключила сотовый, и я не мог тебя нигде найти. Звонил и на «Саундз», и тебе домой — напрасный труд. А Кел, как нарочно, уехал куда-то на эти выходные.
— Не со мной. Сие тебе может подтвердить мой отец и еще десяток людей, с которыми я провела этот уик-энд, — сухо сказала она, резко повернувшись и в упор глядя на него. — Чего тебе надо, Ричард? Между нами все кончено. Так что не теряй времени и найди себе другую, более достойную твоего внимания и доверия.
— Я пришел не для того, чтобы обсуждать это, — резко ответил он, избегая ее взгляда. — Мне нужно с тобой поговорить.
Все еще не веря в перемену к лучшему, Шалис смотрела на него, изготовившись прервать его в любой момент, если он опять разразится оскорблениями. Она заметила, что в руках он держит какой-то предмет, но что это такое, не смогла как следует разглядеть.
Видя, что он настроен вполне решительно, она пожала плечами и отступила, пропуская его в комнату:
— Мне сказать тебе нечего, так что начинай ты. Хотя не обещаю, что выслушаю тебя до конца.
— Это твое право, — хмуро ответил Ричард, проходя в гостиную. Он немного помолчал, словно собираясь с мыслями, а потом начал: — Я хотел прояснить одну вещь, Шалис. Я никогда тебя не стыдился. А домой не приглашал только потому, что тебе неуютно «на моей территории». Помнишь, ты говорила еще в заповеднике? Мне казалось, что ты будешь чувствовать себя вольготнее в своем окружении. Я намеревался даже попросить, чтобы ты сводила меня в один из своих клубов, но каждый раз при встрече так хотел тебя, что просто был не в силах думать о чем-то другом. И еще: я же заговаривал о том, чтобы сделать наши отношения более постоянными, тогда я как раз собирался предложить тебе переехать ко мне. Повторяю, я никогда тебя не стыдился, и клянусь, если бы мы и дальше были вместе, охотно представил бы тебя своей семье и своим знакомым. Пожалуйста, поверь мне!
Против собственной воли Шалис почувствовала, что верит ему. Это ничего не меняло, но все-таки он имел право на объяснение.
Она медленно подняла глаза и посмотрела ему в лицо:
— Ты никогда не стыдился меня, тогда почему же ты не рассказал сестре и племяннику о наших отношениях?
При этих словах по лицу у Ричарда прошла судорога.
— Здесь ты права. Я не решился им сказать, потому что смотрел на наши отношения слишком серьезно, а для тебя это было очередное развлечение с близким концом. Я не вынес бы их расспросов. Это гордыня, но никак не стыд за тебя. Им ничего неизвестно, и я до сих пор так и не поговорил с Келом, поэтому не знаю, что произошло в тот вечер. Единственное, что я знаю, так это… — Ричард сделал небольшую паузу, а затем продолжил: — Знаешь, я все время вспоминаю ту ночь, когда Лусинда приняла слишком много таблеток. Тогда я погорячился и несправедливо обвинил тебя… и… мне кажется, что и в этот раз я повторил ту же ошибку. Обдумав все, я понял, что вовсе не уверен в том, что ты виновата… Я молю Бога, чтобы это было не так… Черт побери, я знаю, что это не так!
Шалис сглотнула комок, подступивший к горлу. Она любила Ричарда в эти минуты: он мог признать свою ошибку, как бы трудно ему это ни давалось.
— Мы с Келом работали в тот вечер над первоапрельским выпуском новостей, — сказала она немного дрожащим голосом. — Прости, я должна была сразу все тебе объяснить, но… Наверное, я была слишком на тебя зла, чтобы пускаться в оправдания.
— Ты правильно поступила. Я не заслуживал даже объяснений. И, наверное, я даже не стал бы тебя слушать…
— Ты, как всегда, честен, — заметила она, не зная, плакать ей или смеяться. — Что у тебя было в руке, когда ты вошел? — спросила она, стараясь разрядить обстановку.
Он удивленно посмотрел на нее:
— Сейчас.
Он вышел в прихожую и через минуту вернулся с небольшой коробкой в руках.
— Что это?
— Я хотел подарить это еще в субботу, но не нашел тебя.
Он открыл коробку, в которой лежали кулич и пасхальные яйца.
У Шалис задрожали губы. Она подняла голову и вопросительно посмотрела на него.
— Я хотел, чтобы ты была счастлива на Пасху.
Глаза у нее повлажнели.
— Не обещаю, что сохраню твой подарок, — ответила она, улыбаясь сквозь слезы. — Слишком он вкусный.
— Буду рад, если тебе понравится.
Шалис сделала глубокий вдох, стараясь прийти в себя, потом сказала:
— Ох, Ричард, ты знаешь, как меня подкупить, да?
— Я просто хотел сделать тебе приятное.
— И тебе это удалось… Ричард, означает ли это, что между нами все останется как прежде?
— Нет. Нет, дорогая. Я больше этого не выдержу.
Ее сердце ухнуло, словно в пропасть.
— Зачем продолжать отношения, которые рано или поздно закончатся? Для тебя это забава. Можно забавляться долго, но в конце останется только пустота. Ведь ты не любишь меня?
