— С каких это пор ты интересуешься спортсменами? Ты хотя бы знаешь, сколько человек в команде?
— Чем больше, тем лучше. — Девон внезапно осенило, что она ведет себя не менее глупо, чем он. — Паркер, ехал бы ты домой.
— Ты этого хочешь?
Как ни странно, простой вопрос застал Девон врасплох. От мысли, что Паркер исчезнет с ее горизонта, ее охватила паника. Ее благородное негодование испарилось. Пусть она лишь откладывает неизбежное, ведь рано или поздно Паркер все равно уедет, сейчас это было неважно.
— По правде говоря, нет, — тихо призналась она.
К облегчению Девон, Паркер принял ее признание всерьез, но не попытался извлечь из него выгоду.
— Если тебе захочется кого-то целовать, я всегда к твоим услугам.
На губах Девон заиграла улыбка.
— По-твоему, это был поцелуй?
— Нет, вот что я называю поцелуем.
Паркер охотно продемонстрировал разницу, и его доводы оказались весьма убедительными. Девон пришлось подождать, пока пройдет головокружение. Паркер вежливо подождал, пока она придет в себя, и вкрадчиво осведомился:
— Было приятно?
Девон прочистила горло.
— Очень, но, тем не менее я не хочу, чтобы ты шел со мной.
На этот раз Паркер смирился с ее решением.
— Что ж, разумно. Увидимся позже.
— Увидимся? — переспросила Девон, злясь на себя за то, что вопрос прозвучал слишком заинтересованно.
— Я тебя подожду.
Небрежно отсалютовав, Паркер зашагал по коридору в противоположную сторону. Девон пыталась настроиться на предстоящий разговор с Сарой.
Сара нервно теребила браслет на своем гибком запястье. Девон попыталась ее успокоить:
— Сара, не кори себя, это был несчастный случай.
— Я себя и не виню, — быстро ответила Сара. — Наверное, ты чувствовала себя так же всякий раз, когда Джонни болел. Я бы этого не выдержала!
Девон покачала головой и призналась:
— Я пыталась не волноваться сверх меры, но это было нелегко. Однако дети дают нам гораздо больше, чем берут.
— Я не привыкла беспокоиться о ком-то, кроме самой себя.
Такой самокритичности Девон от племянницы не ожидала. Это ее даже немного разочаровало: она привыкла считать, что Саре недостает зрелости. Но теперь приходилось признать, что из Сары еще может получиться хорошая мать. Девон даже попыталась свыкнуться с мыслью, что жить с настоящей матерью и с любящим ее мужчиной для Джонни лучше, чем с ней одной.
— Это нормально, я тоже до появления Джонни ни о ком, кроме себя, не заботилась.
— Неправда, — возразила Сара, — ты, всегда опекала каких-нибудь бездомных зверюшек. А я — эгоистка, и мне это нравится. Знаю, тебе это покажется глупым, но я люблю быть в центре внимания. Я не хочу ни с кем делить Клайва. — Сара прикусила губу и опустила глаза. — Клайв говорил, что после аварии Джонни звал тебя.
— Ничего удивительного, ведь он тебя почти не знает... — Девон мысленно кляла свою порядочность, которая не позволяла ей воспользоваться ситуацией. Смягчая удар, она добавила: — Пока.
Сара резко подняла голову. На ее в кои-то веки не накрашенных ресницах блеснула влага.
— Девон, зачем ты это делаешь? Ты ведь не хочешь, чтобы я увозила Джонни. Тебе всего лишь нужно было сказать мне, что мать из меня никудышная, и это было бы правдой. Почему ты так добра ко мне?
Невольно она повторила вопрос, который Девон сама не раз себе задавала.
— Ты — мать Джонни.
— Я его только родила.
— Скажи прямо, Сара, что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что он должен остаться с тобой.
Только испытав неимоверное облегчение, Девон осознала, какую тяжесть носила на своих хрупких плечах.
— Надолго? — осторожно спросила она.
Если через несколько лет Сара снова передумает, ей наверняка не хватит сил пережить все это во второй раз.
— Навсегда. Если хочешь, мы можем официально оформить усыновление.
— Ты уверена? Может, лучше подождать?
— Ждать нечего, я уже все решила. В моей жизни нет, и еще долго не будет места детям.
— А что думает по этому поводу Клайв?
— Клайв желает мне счастья, — просто сказала Сара.
Перед тем, как уйти из детской палаты, молоденькая медсестра с плохо скрытым восхищением посмотрела на высокого мужчину, склонившегося над детской кроваткой. Этот взгляд не укрылся от внимания Девон.
— Кажется, она назвала тебя папочкой?
— Да, действительно. — Паркер выглядел немного ошарашенным. — Это в первый раз...
Но, наверное, не в последний, с грустью подумала Девон. Когда-нибудь у Паркера будет столько детей, сколько он пожелает.
— У меня такое чувство, что я должен ходить в шлепанцах и попыхивать трубкой...
— Могу тебя утешить, эта медсестра смотрела на тебя вовсе не как на папашу. — Спохватившись, что Паркер может воспринять ее замечание как признак ревности. Девон притворно зевнула, прикрывая рот рукой. — Тяжелый был день. Паркер взял второй стул и сел рядом с Девон возле кровати.
— Ну вот, Джонни спит.
Можно подумать, это его заслуга!
— Но не благодаря тебе, — едко уточнила Девон.
— Ты же сама просила его развлечь!
Девон вздохнула.
— Паркер, побереги этот жалостный взгляд невинно пострадавшего для кого-нибудь другого, кто тебя знает хуже.
Взгляд Девон помимо ее воли задержался на загорелой коже, выглядывающей в треугольный вырез трикотажной рубашки. Медсестра снова вернулась, взяла что-то с тумбочки, ненадолго склонилась над Джонни и опять ушла.
— Можешь назвать меня циничной, но, по-моему, после твоего появления она стала уделять Джонни куда больше внимания.
— Называю: ты циник. — Паркер с деланным смущением развел руками. — Разве я виноват, что неотразим?
Девон фыркнула. Она уже пала жертвой этого самого обаяния, и противиться ему нет совсем никакой возможности.
— Я просила тебя немного занять Джонни. Если бы я знала, что ты его так взбудоражишь, что он не захочет спать, то не стала бы уходить в комнату отдыха.
— Ну, да и есть ты бы тогда тоже не стала. — Паркер подверг ее стройную фигурку тщательному осмотру. — А тебе нельзя худеть.
— Кажется, прошлой ночью ты не был таким разборчивым.
— Девон, я всегда разборчив, — заверил Паркер. От взгляда, которым он ее одарил, ее сердце бешено забилось. Девон облизнула пересохшие губы и, скрывая возбуждение под маской сарказма, протянула:
