Его острый французский ум уже оценил ситуацию со всех сторон. Графа охватили смешанные чувства. Если полька уехала, то ее английская подруга тоже, наверное, не задержится одна в таком месте, как Лаквилль.
— Но куда же направилась мадам Вольски? — спросил он поспешно. — Почему она уехала? Она ведь вернется обратно? — (Если это так, то Сильвия, конечно, может несколько дней пожить в Лаквилле одна, пока не возвратится подруга).
Но почему мадам Бейли говорит таким жалобным тоном?
— Совершенно непостижимо! Я не имею ни малейшего понятия, где находится Анна и почему она покинула Лаквилль. — Сильвия старалась справиться с волнением, но голос ее дрожал. — Она не подготовила меня ни намеком к своему отъезду. Несколько дней назад мы говорили с ней о том, что будем делать дальше, и пыталась уговорить ее погостить у меня в Англии.
— Расскажите подробно, что произошло, — попросил граф, опускаясь на стул. Слова его звучали мягко и заинтересованно — так он не говорил ни с кем, кроме Сильвии.
Сильвия стала рассказывать, как вернулся посыльный, как она ездила в «Пансион Мальфе». Она повторила, по возможности точно, каждое слово из странного, словно бы незавершенного письма ее подруги к мадам Мальфе.
— Они все думают, — сказала она в заключение, — что Анна пошла играть и оставила в Казино все свои деньги: и выигранные накануне и привезенные с собой — и что потом, не желая объясняться со мной, она решила уехать из Лаквилля.
— Все они? — многозначительно повторил граф. — Кто эти все, мадам Бейли?
— И хозяева «Пансиона Мальфе», и Вахнеры…
— Значит, вы сегодня виделись с Вахнерами?
— Я наткнулась на мадам Вахнер по дороге в пансион и взяла ее с собой. Видите ли, Вахнеры пригласили Анну накануне на ужин и долго ее проведали, но она не появилась. Стало быть, ясно, что она уехала еще до вечера. Я уже жалею… не могу не жалеть, что ездила вчера в Париж.
Внезапно она осознала, что была бестактна.
— Нет, нет, я не то хотела сказать! — она попыталась загладить бестактность. — Я провела время просто замечательно, и ваша сестра была ко мне удивительно добра. Но мне невыносимо думать о том, как же неспокойно и страшно было Анне одной с такими деньгами…
После краткого молчания Сильвия Бейли, резко изменив тон, задала графу де Вирье вопрос, который показался ему совершенно не относящемся к делу.
— Верите ли вы предсказателям судьбы?
— Я ходил к ним, как и все другие, — безразличным тоном отвечал граф. — Но если вы хотите знать, что я о них думаю… нет, я не верю им ни на грош! Иногда эти торговцы надеждой могут изречь что-нибудь интересное, но чаще всего их слова абсолютно пусты. Да вы и сами понимаете: чародейка обычно говорит клиенту то, что он, по ее мнению, желает услышать.
— Мадам Вахнер склоняется к мысли, что Анна покинула Лаквилль из-за предсказания, которое она получила — то есть мы обе получили — еще в Париже. — Миссис Бейли принялась острием зонтика ковырять траву.
— Ну-ка! Ну-ка! — воскликнул граф. — Что за удивительная причуда! Прошу, расскажите об этом подробней. К кому вы с подругой обратились: к модному магу или к обычной дешевой гадалке?
— К самой обычной гадалке.
Сильвия радостно улыбнулась — настроение ее стало подниматься. Странно было, что она никогда прежде не рассказывала графу Полю о своем примечательном визите к гадалке — но, с другой стороны, среди англичанок ее круга было принято считать суеверные затеи не только глупой, но в чем-то даже подозрительной блажью.
— Она называла себя мадам Калиостра: цена визита была всего-навсего двадцать пять франков. В результате мы, конечно, заплатили пятьдесят. Но за это она наговорила нам кучу всего: я не могу припомнить даже половины!
— И что она вам напророчила? — Граф Поль склонился вперед, глядя на Сильвию в упор.
Она покраснела.
— О, всякую всячину! Вы ведь сами сказали: они ничего по-настоящему не знают, так, плетут наобум. Сказала, например, что, возможно, я не вернусь в Англию — то есть, никогда не вернусь! А если вернусь, то в качестве иностранки. Правда, нелепость.
— Полная нелепость, — спокойно отозвался граф. — Потому, что даже если вы, мадам, вновь выйдете замуж, к примеру, за француза, то все равно захотите время от времени навещать родные места — по крайней мерс, мне так кажется.
— Ну, конечно. — Сильвия вновь залилась румянцем, — Анне она сказала почти то же самое. Удивительно, правда? Она заявила, что Анна, скорее всего, никогда не вернется на родину. Но что еще удивительней — она совсем ничего не смогла разглядеть в будущем Анны. А потом… потом она повела себя очень странно. Когда мы пошли к выходу, она нас окликнула…
Сильвия сделала паузу.
— Ну? — взволнованно спросил граф Поль. — Что случилось дальше?
Он редко позволял себе удовольствие заглянуть прямо в голубые глаза Сильвии. Теперь ему хотелось только одного: чтобы она говорила без конца и он бесконечно ею любовался.
— Она попросила нас встать рядом и сказала, что нам нельзя покидать Париж, а если мы все-таки уедем, то вместе уже не вернемся. Она утверждала, что в этом случае нам будет угрожать опасность.
— Звучит довольно расплывчато, — заметил граф. — Кроме того, хоть я и мало знаю мадам Вольски, но уверен, она не из тех женщин, кто мог бы попасть под влияние подобного пророчества.
Он едва понимал, что говорит. Ему хотелось только, чтобы Сильвия продолжала свою доверительную речь.
Боже! Каким же несчастным и одиноким чувствовал он себя вчера в Париже, когда проводил ее на вокзал!
— О нет, Анна была тогда очень сильно взволнована, — быстро проговорила Сильвия. — А в первую неделю в Лаквилле, потеряв много денег, она сказала мне: «Та женщина была права, не нужно нам было приезжать в Лаквилль!». Но после, когда ей привалила такая удача, Анна вспомнила только слова гадалки, что ей крупно повезет.
— Ах, так это тоже было предсказано, — рассеянно произнес граф Поль.
Как же выразилась его крестная? «С успехом тебя, шалунишка Поль!». Цинизм старой дамы был ему неприятен, даже отвратителен. А крестная добавила многозначительно: «Почему бы тебе не начать с чистого листа? Почему бы не жениться на этом прелестном создании? Все мы будем рады, если ты, наконец, поведешь себя, как разумный человек».
— Наверное, вы уже позвонили в парижский отель, где впервые встретились с мадам Вольски?
— Мне это даже в голову не пришло! — вскричала Сильвия.
— Подождите, — сказал он. — Я пойду и позвоню сам.
Через пять минут он вернулся и покачал головой.
— К сожалению, в «Отеле де л'Орлож», с тех пор, как вы уехали, никто о ней не слышал. Не исключаю, что Вахнеры знают больше, чем сказали вам!
— Что вы имеете в виду? — удивленно спросила Сильвия.
