Скрестив руки на груди, Джиллиан уставилась на него:
– Вы знаете, что я не позволю вам так поступить. Я не отступлюсь от своих вчерашних слов и буду продолжать расследование. В одиночестве, если придется.
Он небрежно пожал широкими плечами.
– В таком случае мне придется сообщить о том, чем ты занимаешься, твоему отцу.
– Вы не посмеете! – яростно выкрикнула Джиллиан на одном дыхании.
Что-то промелькнуло во взгляде Коннора. Что-то, немного похожее на сожаление. Но в отрывисто-грубом тоне, которым он ответил ей, не было и намека на это чувство.
– Могу заверить, что посмею.
«Боже мой! Если он так и сделает, то папа никогда не разрешит мне продолжать работу».
Ей придется распрощаться со всякой надеждой когда-либо узнать, что на самом деле произошло с мамой.
– Я думала, что вы поверили в меня и мои способности, что я доказала вам, на что способна. – Джиллиан очень хотела скрыть то, какую глубокую рану он нанес ей своим приказом, но ее голос дрожал. – Видимо, за последние два дня я не сделала для вас ничего такого, что изменило бы ваше предубеждение против меня.
Ее обвинение попало в точку, сорвав с Коннора маску ледяного хладнокровия. Сжав рот в тонкую линию, он отвернулся от окна и направился к ней. Коннор остановился только когда между ними не осталось свободного пространства. Неожиданно он взял ее за плечи. Джиллиан испугапась.
– Конечно, сделала! Но разве ты не слышала, что сказал Пэтчетт? Убийца намеренно упомянул о тебе. Что, как ты думаешь, это значит? – Он чуть встряхнул ее, отчего из пучка выбились несколько прядей волос. – Ну-ка, поработай своим блестящим умом, сложи два и два вместе. Это значит, что он добавил еще одно имя в список своих потенциальных жертв.
На сердце у Джиллиан потеплело. Хоть его тактика и была немного деспотичной, на самом деле он беспокоился о ней. Во взгляде Коннора проглядывала настоящая забота. Это задело какую-то струну в ее душе, хотя ей совсем не хотелось размышлять над тем, какую именно.
– Значит, вот в чем дело! Мистер Монро, я уже говорила вам раньше, что целиком доверяю вам и знаю, что вы можете защитить меня в случае необходимости. Я...
– А я говорил тебе, что на меня не стоит полагаться. Я подвел всех, кто когда-либо в прошлом рассчитывал на мою защиту.
– Я не верю в это.
– А надо бы. Я говорю правду.
Он произнес слова таким горьким тоном, что Джиллиан не смогла совладать с охватившим ее чувством сострадания. Она дотронулась до руки Коннора. Этой мимолетной лаской она хотела утешить его, но от прикосновения ее кожа вдруг покрылась мурашками.
Подавив свои чувства, Джиллиан попросила:
– Пожалуйста, расскажите мне, почему вы так думаете?
Коннор бросил странный взгляд на тонкие пальцы, ухватившиеся за его сюртук, и высвободил руку.
– Это не очень-то приятная история. Вряд ли тебе захотелось бы услышать ее.
– Я бы не стала спрашивать, если б не хотела. – Что-то явно тяготило Коннора уже довольно давно. Из своего опыта Джиллиан знала, что иногда на душе становилось легче, если можно было поделиться своей ношей с кем-то еще. – Расскажите мне все.
Он окинул ее особенно пристальным взглядом. Казалось, прошла целая вечность. И когда Джиллиан почти убедилась, что Коннор ничего ей не ответит, он вдруг едва слышно вздохнул и опустил глаза к полу.
– Я говорил уже, что у меня было не самое лучшее детство, но я приуменьшал, – начал Коннор низким и хриплым голосом. Казалось, будто он произносил слова против своей воли. – Мой отец умер, когда я и мой брат были еще совсем маленькими. А когда мне исполнилось девять лет, мать вышла замуж за хозяина таверны по имени Йен Траск. Он оказался жестоким и порочным человеком. Мог запросто избить свою жену до бессознательного состояния только потому, что она имела наглость позволить остыть его ужину. Или выпороть своих пасынков до крови, если те слишком медленно исполняли его поручения.
Джиллиан удалось сдержать чуть не вырвавшийся крик ужаса. Теперь, когда Коннор стал таким открытым, ей не хотелось прерывать его и напоминать о том, что он, может быть, совсем не хотел делиться с ней воспоминаниями о прошлом.
Но к ее облегчению, Коннор не обращал на нее внимания. Выражение его лица было отстраненным, как будто он всматривался во что-то далекое. То, что было видно только ему.
– Отчим превратил нашу жизнь в настоящий ад, – продолжил Коннор. – И довольно скоро он целиком и полностью подчинил себе мать. Не могу сосчитать, сколько раз я умолял ее взять меня и моего брата и убежать из дома, но она была слишком запугана им, чтобы решиться на побег. Иногда мне даже казалось, отчим внушил ей, что она не заслуживает лучшей участи.
Перед мысленным взором Джиллиан предстал маленький Коннор, такой слабый и беззащитный перед тиранящим его отчимом. В горле застрял комок. Ей пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем заговорить снова.
– Мне так жаль, Коннор, – прошептала Джиллиан. Его имя вырвалось у нее прежде, чел! она успела опомниться. Но девушка не стала винить себя за оплошность. В такой момент можно было не соблюдать этикета.
– Это было только начало. Через год после свадьбы я случайно обнаружил, что Траск был не только жестоким негодяем, но и преступником. Я случайно наткнулся на него, когда он встречался со своими приятелями в задней комнате таверны. Услышал, как те обсуждали недавно совершенный ими грабеж.
– И что вы сделали?
– Что мог я сделать? Я попытался рассказать все матери, предупредить ее, но это не помогло. А когда о нашем разговоре узнал Траск, он чуть с ума не сошел от ярости. Думаю, тогда я получил самую страшную порку в моей жизни. А потом все стало еще хуже. Он намеренно искал предлог, чтобы избить меня. По правде говоря, ему даже нравилось это делать.
– Боже, этотчеловек был чудовищем! – воскликнула Джиллиан.
Коннор пожал плечами. Но потому, как дрожал его подбородок, было видно, что он не настолько хладнокровно относится к своему рассказу, как могло показаться.
– Конечно, он бил меня и раньше, но вскоре отчим понял, что гораздо больше страданий доставляет мне, когда бьет моего младшего брата. Траск начал использовать это в качестве оружия против меня. Из нас двоих Бреннан был более тихим и слабым, менее способным защитить себя. Поэтому довольно часто я сам пытался сделать это за него.
Коннор весь как-то напрягся, с силой сжав кулаки, а потом продолжил:
– Тогда мне уже было тринадцать лет. Однажды вечером я вернулся домой после скитания по пристани и обнаружил, что Бреннан лежал в углу нашей комнаты, вжавшись в стену. Он был весь в синяках и ссадинах, бормотал что-то непонятное. Прошла целая вечность, прежде чем брат наконец-то рассказал мне, что произошло. И когда я услышал... Боже мой, никогда в жизни я так не хотел убить того, кто это совершил!
