Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Проехали. Проскочили чёртов поворот беспрепятственно. Пронесло. Фух, Господи помоги…
Колонна продолжала движение. В автобусах и не подозревали, какие эмоции переживают гренадеры. В салонах оживлённо переговаривались и смеялись.
Но и Саблин чуть расслабился. Вот широкая Лычаковка, впереди поворот на Сетнеровку. Вот выезд с улицы Копальня… А это что? Поперёк неширокого проезда, как раз там, где поручик рассчитывал поставить «Сокола», чтоб заткнуть Копальню, как бутылку пробкой, стоял конный экипаж:. Обычный городской экипаж:, каких на улицах Львова сотни. Только почему-то без возницы.
В один миг перед глазами Саблина расцвело видение: в момент, когда автобусы с людьми поравняются со странным экипажем, тот лопнет огненной вспышкой взрыва. И вот уже летят стёкла из автобусных окон, и сам «Русич», накреняясь, валится набок, его тащит инерция, искорёженный кусок металла в облаке пламени, а внутри гибнущие люди…
— Вперёд! — зарычал Саблин, показывая на экипаж:.— Вали его!
Младший унтер Поливайко, сидевший в кресле механика-водителя, взял круто вправо. Тяжёлый броневик на всём ходу накрыл, смял лёгкую повозку. Затрещало дерево, панически заржала лошадь. Поливайко тормозил, пытаясь повернуть машину, но шеститонного «Сокола» так сразу не остановишь, и жёлто-зелёная пятнистая громада напирала на несчастное животное, перемалывая ребристыми колёсами экипаж: в щепы. Лошадь бешено билась в постромках, каким-то чудом не попадая под тупой бампер броневика.
Унтер Строгов, находившийся у переднего люка, выпрыгнул на броню. Ухватившись за буксирный трос, намотанный вокруг рубки, он отчаянно изогнулся и в два резких движения перехватил постромки широким ножом, какие таскали все гренадеры за голенищами сапог. Освобождённая лошадь прянула из-под колёс, а броневик наконец стал, чуть качнувшись на рессорах.
Все дружно выдохнули.
Однако рано радовались — откуда-то сзади выскочил кучер с круглыми глазами и отвалившейся челюстью. Может, по нужде отлучался мужик, может, ещё что, но транспорта он своего лишился в один миг. И эта жуткая новость доходила до него постепенно, а когда дошла, возница разразился потоком польской брани. С остервенением принялся он хлестать по броне «Сокола» кнутом, но Отрогов, ещё отдуваясь, ещё переживая опасный свой трюк, только глянул на поляка, и тот замолк на полуслове.
— Главное, лошадка цела, — прохрипел гренадер. — А колясочку новую спроворишь.
Броневик начал разворот, унтер нырнул в его железное нутро и захлопнул люк.
— За то, что самовольно покинул машину, два наряда вне очереди, — ровным голосом проговорил Саблин. — Доложишь по завершении задания прапорщику Урядникову.
— Слушаюсь, два наряда вне очереди, ваше благородие, — без уныния отозвался унтер.
— А за спасение лошади, Павел, объявляю тебе благодарность от лица службы, — закончил поручик.
— Служу Отечеству! — гаркнул тот уже и вовсе весело.
Низшие чины гренадеров почти сплошь вышли из крестьян. Все они понимали, что значит лишиться коня, друга и кормильца, и потому внутренне одобряли поступок товарища. Да и Саблин, хоть за сохой и не ходил, помнил крестьянские заботы. Но и о дисциплине забывать нельзя.
Колонна продолжала движение по Сетнеровской, Саблин двинул следом. Посмотрел в бинокль, слева, за домами, скользил силуэт второго броневика. У младшего унтера Фирсова, выполнявшего функцию связиста, попросил трубку уоки-токи — ещё один подарок от подпоручика Станкевча. Новейшая американская рация «Моторола СЦР-300» помещалась в рюкзаке, была тяжеловата, но имела телефонную трубку, в которую можно было говорить. Потому и прозвали рацию «ходилка-бол-талка».
— Второй, ответь первому, — сказал поручик в микрофон.
— Слушаю, первый, — откликнулся командир второго отделения Сыроватко.
— Как только выедем на Пияров, выбирайся с задворок и занимай место в голове колонны. Дистанция пять метров. Я пойду сзади.
— Слушаюсь, ваш-бродь.
Движение проходило в штатном режиме. К счастью, здесь не было трамвайной линии, и скорость удалось набрать приличную, но на перекрёстке с улицей Святого Петра, ведущей к Лычаковскому кладбищу, вновь возникла заминка. Перекрёсток медленно пересекала похоронная процессия: катафалк, запряжённый тройкой лошадей с чёрными плюмажами, и недлинная процессия пеших сопровождающих.
Пришлось тормозить. Остановить траурное шествие поручик не мог. Мало того что сопровождение медиков не афишировалось, так ещё припишут попрание национальных традиций и разжигание религиозной розни. Похороны-то католические. Но и расслабляться гренадер не собирался.
В это время броневик Сыроватко вышел на Пияров. Саблин схватился за трубку уоки-токи и торопливо скомандовал:
— Игнат, обходи нас слева. У перекрёстка разверни машину боком, прикрой колонну.
— Понял, ваш-бродь… — Ответ ещё только отзвучал в наушнике, а мимо уже с рёвом пронёсся «Сокол».
Саблин знал, за рулём сидит Матвей Крюков, водитель отменный. И тот доказал класс: чуть поддал газу, а потом резко тормознул, выворачивая руль. Броневик понесло юзом, разворачивая поперёк движения, но в метре от похоронной процессии тяжёлая машина стала как вкопанная. Боевая рубка крутнулась, шаря стволом «Беркута», амбразуры ощетинились стволами «шестёрок».
Колонна остановилась. Люди в салонах автобусов вытягивали шеи.
Саблинская машина тоже развернулась, прикрывая кортеж: с тыла, но поручик по пояс выбрался в верхний люк и поднёс к глазам бинокль. Чёрт его знает. Эта процессия уж очень удобный камуфляж: для злоумышленников. В катафалке, там действительно гроб с телом покойного или ещё что?
И ведь не подойдёшь, не проверишь! Сопровождающие, все в тёмных то ли плащах, то ли накидках. Под такими удобно спрятать и автомат, и карабин. Не говоря уже о гранате в рукаве…
Саблин пристально всматривался в бредущих людей, не блеснёт ли металлом ствол, не сделает ли кто резкого, опасного движения. Но увидел другое — неприязненные взгляды из-под сведённых бровей. Сжатые губы, застывшие лица.
«Люди! — вдруг захотелось крикнуть Ивану. — Ведь мы везём вам помощь! Врачей, чтоб вас лечили, лекарства, чтоб спасать ваших детей! Что ж вы смотрите волками?! Или верите тем, кто называет нас извергами, упырями, отравителями — одним словом, москалями? Верите тем, кто ради власти готов резать, взрывать, стрелять и жечь? Убивать?»
Процессия прошла. Крик Саблина так и остался у него на губах. И в сердце.
Колонна продолжила движение.
Наконец автобусы прибыли во двор клиники, обширный, обнесённый литой чугунной оградой и с высаженными под ней кустами. Полуторки с инструментами и лекарствами сразу порулили к подсобным помещениям. Автобусы остановились у центрального корпуса. К входу вели ступени, на них выстроилась целая делегация. Действительно, тут приезжим была организована настоящая встреча.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
