— Сегодня контрольная?
— Угу.
— Сложная?
— Угу.
Обескураженная этой лаконичностью, Дебора игриво сжала плечо дочери.
— Еще что-то? — Когда Грейс вопросительно посмотрела на мать, Дебора сказала:
— В школе? Сегодня?
Дочь кивнула головой и вернулась к своему учебнику.
Поездка в город была не намного лучше. На первый взгляд казалось, что Грейс все еще читает учебник. Потом Дебора увидела, что, хотя голова девочки склонилась над книгой, глаза смотрят мимо страницы. Погруженная в свои мысли, Грейс подпрыгнула, когда Дебора дотронулась до ее руки.
— Эта неделя будет лучше, — мягко сказала Дебора.
— Чем?
— Уже не так больно.
— Тебе уже не так больно? — спросила девочка осуждающе.
Дебора обдумала ответ.
— Не так. Но это не значит, что я не расстроена или что у меня не сжимается все внутри, когда я думаю, что мистер МакКенна мертв. Это не значит, что я не горюю. — Отчаянно желая продолжить этот разговор, она добавила: — Я понимаю, что ты чувствуешь, Грейс. Ты не была бы чутким человеком, если бы не испытывала этого.
Дочь отвернулась.
— Я действительно так думаю, — сказала Дебора, но Грейс не поднимала головы, и, слушая ее молчание, мать подумала, правильно ли она выразилась. У нее бывали моменты, когда она размышляла, правильно ли поступила в прошлый понедельник. Грейс всегда была таким счастливым ребенком, жизнерадостным, разговорчивым. Теперь она молчала.
Они утратили взаимопонимание.
Дебора хотела узнать, что чувствует Грейс, но девочка ничего не сказала, пока Дилан не вышел из машины. Тогда она посмотрела на Дебору и холодно произнесла:
— Мне не следовало говорить тебе о пиве. Ты кому-нибудь скажешь?
Сердце Деборы сжалось.
— Я хочу, чтобы ты рассказывала мне о таких вещах. Ты можешь мне доверять. Все, что ты скажешь, не пойдет дальше меня.
— Если ты кому-нибудь расскажешь, мои друзья меня возненавидят.
— Разве я когда-то предавала твое доверие?
— Меня там даже не было, — предупредила Грейс, — поэтому я не могу сказать наверное, что там было пиво. Если пива не было, ты подставишь меня без причины. У меня и без этого неприятности.
— Авария произошла в результате несчастного случая. У тебя не будет неприятностей из-за этого.
— Ты сегодня выяснишь что-то о полицейском отчете?
— Не знаю. Но беспокоиться не о чем. С нашей стороны не было неосторожного вождения.
— Там вообще не было «нас». В отчете укажут, кто был за рулем?
Дебора подъехала к школе.
— Я… не понимаю, как они смогут узнать?
— На руле мои отпечатки пальцев, — сказала Грейс.
— Они не будут снимать отпечатки пальцев, — возразила Дебора. — Полиция полагает, что за рулем была я. О тебе ничего не спрашивали. Кроме того, я прикасалась к рулю после тебя, когда доставала документы из бардачка.
— Специально? — спросила Грейс, ее голос казался испуганным.
Дебора вдруг почувствовала себя виноватой.
— Нет. Я подумала об этом уже потом. — Она судорожно вздохнула. — Не смотри на меня так, дорогая. Я этого не хотела. Если бы полиция хоть раз спросила, кто был за рулем, я бы сказала. Я всегда ценила честность, ты это знаешь. — Грейс фыркнула. — И то, что в этом случае мы не совсем честны, мучает меня так же, как и тебя. Я приняла решение, которое считала правильным. Могло быть и по-другому, но что сделано, то сделано.
Сначала Грейс ничего не сказала. Она посмотрела в свой учебник, потом на школу. Когда ее взгляд наконец остановился на Деборе, в глазах читался вызов.
— Так ты пойдешь сегодня в спортзал?
— Да, — пообещала Дебора. — Обязательно.
* * *
Дебора не пряталась. Скорее, старалась казаться незаметной. Но принимая во внимание смерть Кельвина МакКенны, это было естественно.
Прислушавшись к замечаниям Грейс, она посмотрела на ситуацию с другой стороны. Как обычно по утрам, Дебора заехала в кондитерскую и специально поздоровалась с каждым лично. Когда одна женщина спросила, как у нее дела, Дебора решила провести эксперимент и ответила:
— Прекрасно.
Расположившись на диване, где всегда сидела, она выпила кофе и съела ореховую булочку, просматривая медицинский журнал. Она была у всех на виду. Никто не мог обвинить ее в том, что она прячется.
— У тебя все хорошо? — спросила Джил, одетая сегодня в желтую футболку. Она поставила на стол свой напиток и сказала: — Есть что-нибудь новенькое насчет того, чего нельзя беременной женщине? Ни вина. Ни рыбы. Ни красного мяса. Ни искусственных подсластителей. Ни кофеина. Не спать на правом боку. Погоди, или на левом? Никаких обезболивающих сильнее тайленола. Речь идет о новейшем методе предохранения — придумать столько запретов, чтобы женщина задумалась, а стоит ли заводить детей.
Дебора улыбнулась и посмотрела на троих работников за стойкой, которые принимали заказы.
— Кто-нибудь здесь знает?
— Нет. Я только что раскатала тесто на целую партию печенья, как делаю каждое утро. И никто не догадается, что я пью кофе без кофеина, а не черный. Я придумала несколько видов печенья, но так на меня могло подействовать и лето. Со вкусом манго, черники, малины. Это определенно лучшее время года для беременности.
— Мне бы действительно очень хотелось, чтобы ты рассказала папе о ребенке. Это бы его встряхнуло. Выходные выдались тяжелыми.
— Почему?
— В субботу утром он не принял нескольких пациентов, а вчера не приехал на завтрак.
— Странно, — сухо заметила Джил. — В последний раз, когда я была у папы, он ухаживал за кустами мимозы так, словно жить без них не может.
— Возможно, так оно и есть, — сказала Дебора. — Он меня иногда беспокоит. Проводит вечера в одиночестве.
— Пьет.
Дебора кивнула.
— Он тоскует по маме.
— И я тоскую, но не напиваюсь, чтобы заполнить пустоту.
— Ты не была жената на ней сорок лет.
— Нет, но она была моей мамой. И моим партнером по бизнесу. Мы мечтали о том, чтобы открыть свою кондитерскую, еще когда я училась в школе. Уверена, ты об этом не знала.
— Не знала, — удивленно ответила Дебора.
— Я думала, что для меня это будет идеальным решением, потому что я всегда любила помогать маме на кухне, а работа кондитера не требует высшего образования. Я не подозревала, сколько мне придется узнать о бизнесе. Но мама в меня верила. Бедняжка, она всегда балансировала в разговорах с папой, когда речь заходила обо мне.
