В среду вечером, в конце мая, Ланг узнал, что с ним хочет встретиться мифический владелец канала Рауно Мерио. Об этом ему мрачно сообщил В. П. Минккинен. Для начала Лангу следовало как можно скорее связаться по электронной почте с одним из многочисленных секретарей хозяина. Ланг забеспокоился. Он не был знаком с Мерио лично, они лишь мельком встречались на коктейле несколько лет назад. К тому же Ланг только что записал предпоследнюю, по его собственным словам, крайне неудачную передачу и потому не рассчитывал на комплименты, тем более из уст Мерио. К своему удивлению, Ланг узнал, что Мерио хочет пригласить его к себе на ужин в следующий вторник.
Ланг написал, что принимает приглашение. Во вторник утром он получил мейл, в котором подробно объяснялось, как доехать до виллы Мерио в Эсбу. По дороге Ланг остановился заправиться в Энгскулле. В кафе по телевизору показывали повторение последнего выпуска «Сумеречного часа». Ланг встал в углу и какое-то время украдкой смотрел на экран. Он понял, что все обстояло именно так, как ему показалось во время записи: сначала он безуспешно пытался вызвать двух известных танцовщиков на откровенный разговор об их гомосексуальности, а дальше еще хуже — он не смог заставить нового супруга президента Пентти Араярви прокомментировать свой статус, а также связанные с ним преимущества и ответственность.
Район, где жил Мерио, находился в стороне от города. Здесь обитали люди по-настоящему богатые: вдоль нескольких улиц располагались похожие на дворцы виллы, скрытые за пихтами и высокими заборами с камерами видеонаблюдения и воротами с дистанционным управлением. Ланг остановился на въезде, и через секунду перед ним возник человек в костюме и попросил предъявить удостоверение личности. Потом ворота открылись, и Ланг проехал около ста метров до виллы Мерио. Его встретила молодая, расторопная женщина. Ланг заметил, как тихо в доме. И только когда женщина провела его в столовую, Ланг понял, что на ужин приглашен только он — стол был накрыт на двоих.
У Мерио были уже седые длинные волосы, собранные в хвост, словно мультимиллионер хотел показать, что в душе он все еще хиппи. Он крепко пожал Лангу руку и заявил, что сразу хочет перейти на «ты». Оделся он неформально: потертые джинсы и грубые походные ботинки, но пиджак на нем был изысканный, а часы, по предположению Ланга, стоили тысяч двадцать марок, если не больше. Пока они ждали холодные закуски, Мерио похвалил романы Ланга, сказал что они, подобно загадочным лабиринтам, скрывают в себе параллельные линии и тупиковые ходы, но тем не менее они парадоксальным образом доступны широкой публике благодаря неприкрытой чувственности, которая пронизывает их и захватывает читателя, хотя — тут Мерио решил быть до конца откровенным — на самом деле читатель так и не понимает, о чем книга. Ланг поблагодарил Мерио за проницательность, а потом спросил, можно ли поинтересоваться, почему Мерио пригласил его на ужин как раз тогда, когда передачу должны снять с эфира. Мерио слабо улыбнулся учтивым словам Ланга, но улыбка быстро исчезла с его губ, и он сказал:
— Именно поэтому, Кристиан. Я хотел встретиться и поговорить с тобой до того, как наши пути разойдутся, и, вероятно, навсегда. Дело в том, что, по моему мнению, ты мог бы достичь очень, очень больших высот.
Мерио сделал многозначительную паузу, как будто ждал, что Ланг ответит, добавит, возразит или спросит: «А что, разве я ничего не достиг?» Но Ланг промолчал, и Мерио продолжил, приступив к маринованным раковым шейкам, которые только что подала молодая служанка:
— Наверное, мне следовало бы сказать, что я уже давно внимательно слежу за тобой. Я член правления и совладелец издательства, которое издает твои книги по-фински, так что я наблюдал за твоей деятельностью еще до того, как ты стал ведущим. Отвечу на вопрос, который ты не решился задать: нет, ты не совсем оправдал мои ожидания. Но почему ты не пьешь? Вообще-то виноградник так себе, но урожай этого года неплохой. И ешь, пожалуйста! Еда, конечно, не домашняя, мой повар в отпуске, но я заказываю в небольшом семейном ресторанчике, там хорошо готовят.
Ланг неторопливо взял с тарелки раковую шейку и ответил:
— Сказав «а», говори «б», Рауно. Объясни, почему я тебя разочаровал. — Ланг тоже сделал многозначительную паузу, а потом язвительно добавил: — И я бы очень хотел знать, какое отношение ты имеешь к моему литературному успеху.
Мерио весело посмотрел на Ланга и после долгих размышлений сказал:
— Все очень просто. Ты не смог шагнуть в новое тысячелетие. Твой способ мышления устарел. Возможно, мы не правы, что измеряем все временем и деньгами, возможно, мы зря воспеваем молодость и предприимчивость, а опыт считаем синонимом дряхлости. Вполне вероятно, что мы живем в период культурного спада. Но нам ничего не остается, как только принять нынешние структуры и массовое сознание. Чтобы все демонтировать, потребовалось бы безумно много денег, и это была бы пустая трата человеческой одаренности и технических ресурсов. Мы должны разумно относиться к окружающей действительности, Кристиан, а с экрана убеждать всех, начиная с премьер-министра и кончая новой поп-звездой, в том, что раньше было лучше, по-моему, неправильно.
Ланг задумчиво прожевал раковую шейку и спросил:
— Значит, по-твоему, я нытик?
— Последние два сезона — да, — ответил Мерио. — Ты стал прогибаться. А что касается твоего второго вопроса, о литературном успехе… дело в том, что у меня довольно широкие интересы, в том числе и в области журнальной прессы. Я знаю многих журналистов, которые всегда готовы прислушаться к моему мнению.
Пока Мерио и Ланг ели главное блюдо, искусно приготовленное филе тюрбо, и запивали дорогим, но довольно сладким шардоне, они сменили тему разговора и стали обсуждать погоду, ветер и разные актуальные проблемы, такие, например, как растущий ввоз наркотиков в Финляндию с востока. Служанка щедро наполняла бокалы, и Ланг скоро понял, что за руль он уже сесть не смажет. Только когда подали десерт, карамельный пудинг с идеально запекшейся корочкой, Мерио вернулся к теме «Кристиан Ланг — надежды и разочарования».
— Хочется думать, что тебя не обидела моя прямота, — сказал Мерио. — Каждому явлению отведено свое время — твое время вышло, и я хотел быть откровенным. Еще я хотел узнать, почему ты изменился, и пытался вызвать тебя на разговор. Однако мне это не удалось.
— Все довольно просто, — улыбнулся Ланг, отправив в рот полную ложку пудинга, так что карамельная корочка захрустела на зубах. — Мне разонравился мир, где правят такие, как ты. В этом мире только гладиаторы и воины могут чувствовать себя полезными. Это диктатура. От нас ждут, что мы все, все до одного, выйдем на арену и покорно примем рыночную экономику со словами: «Цезарь, мы, смертные, взываем к тебе». В больших городах полно талантливых людей, которые только и делают, что производят и потребляют ненужные товары и тупые развлечения. Как же все это скучно!
Ланг замолчал и увидел, что Мерио грустно, задумчиво улыбается.
— Да, — немного помолчав, вздохнул владелец канала и жестом приказал служанке придвинуть столик с коньяком, виски и ликерами, — твои слова напомнили мне о днях моей молодости. Я был агитатором, правда, недолго, но все же…
