— Что же мешает твоему счастью, Дайана? Ты любишь Клейтона, он любит тебя…
Однако Дайана сухо оборвала его:
— Ошибаешься. Клейтону я глубоко безразлична.
— Почему ты так в этом убеждена? Когда вы вместе, он глаз с тебя не сводит. И смею заметить, в его взгляде отражается отнюдь не скука.
— Но и не любовь. Он смотрит на меня, как охотник на желанную добычу. Пять лет назад я отказалась выйти за него замуж, и оскорбленное мужское самолюбие до сих пор не дает ему покоя. Он не успокоится, пока не докажет, что ни одна женщина не способна устоять перед его чарами… Однако со мной этот номер не пройдет!
Алберт с сомнением пожал плечами.
— А тебе не кажется, что ты снова заблуждаешься, обвиняя Уинстона в потребительском отношении к себе? Может, он действительно тебя любит?
— Если бы ты слышал, какие гадости говорил мне Клейтон, то взял бы свои слова обратно.
— Возможно, таким образом он просто пытался отомстить за твое напускное равнодушие.
Однако Дайана не согласилась с этим предположением.
— Ерунда! Если мужчина влюблен по-настоящему, он не позволит себе оскорблять избранницу. Клейтон видит во мне лишь средство для удовлетворения своих низменных инстинктов, не больше. Уверена, он вообще не способен на серьезные чувства.
— И тем не менее ты ошибаешься. Я знаю Уинстона совсем немного и все же готов головой поручиться за то, что он — один из самых порядочных людей, которых я когда-либо встречал.
В ответ на это Дайана ядовито заметила:
— На твоем месте я поберегла бы голову.
— Однако…
— Довольно, Алберт, — мягко, но настойчиво прервала кузена Дайана. — Я твердо решила, что больше никогда не вернусь к нему.
Поняв, что убеждать и дальше бесполезно, Алберт в отчаянии махнул рукой.
— А что ты еще решила, Дайана? — безжалостно спросил он. — Ты знаешь, что будешь делать дальше?
Она вдруг вся поникла.
— Нет, не знаю, — бесцветным голосом призналась молодая женщина. — Я вообще ничего не знаю.
Испугавшись, что был слишком резок, Алберт бросился успокаивать кузину.
— Прости меня, Дайана. Я не хотел… Все хорошо…
— Нет, ничего не хорошо! — вдруг взорвалась она. — Думаешь, мне легко было принять такое решение? Считаешь, это так просто постоянно сталкиваться с человеком, который тебе дороже всего на свете, и не мочь сказать ему о своей любви? Черт подери, как мне все это надоело! — Внезапно злость уступила место полному опустошению. — Ты не представляешь, как мне тяжело, Алберт… Вот бы уехать куда-нибудь далеко-далеко, чтобы не видеть ни Клейтона, ни ранчо, на котором все постоянно напоминает о нем…
Неожиданно Алберта осенила гениальная идея.
— Говоришь, хочешь оказаться как можно дальше отсюда? — переспросил он. — Так ведь нет ничего проще!
Дайана уставилась на двоюродного брата непонимающим взглядом.
— Что ты пытаешься этим сказать?
— Предлагаю полететь вместе со мной в Англию.
Дайана задумалась. А ведь это мысль! Почему бы мне и в самом деле не пожить у брата, размышляла она. Быть может, вдали от дома будет легче забыть о несчастной любви… Ну хорошо, не забыть, но, по крайней мере, смириться с мыслью о том, что Клейтон безвозвратно потерян. Жаль, конечно, расставаться с местами, где родилась и выросла. Но оставаться здесь долее невозможно.
Мне всего двадцать пять, так что я еще вполне смогу начать жизнь сначала. Почему бы не попытаться устроить свою судьбу в Англии? Алберт с радостью поможет на первых порах, а потом я отыщу способ отблагодарить его. А когда на свет появится мой малыш…
Стоп.
Ведь Алберту до сих пор ничего не известно о моей беременности! Не откажется ли он от первоначального намерения забрать меня с собой, узнав, что его многоуважаемая кузина в интересном положении?
Впервые с тех пор, как у Дайаны зародились первые подозрения насчет беременности, ее охватил стыд. Что скажут люди, когда узнают, что она нагуляла внебрачного ребенка? Что та, которую ставили в пример всем девушкам в округе как образец добродетели, оказалась падшей?
Конечно, в современном мире матери-одиночки стали достаточно распространенным явлением, чтобы окружающие перестали обращать на них внимание. Однако, несмотря на кажущуюся демократичность взглядов относительно этого вопроса, большинство людей подспудно продолжают осуждать девушек, рожающих вне брака.
Положение было осложнено еще и тем, что в окружении Дайаны царили поистине пуританские взгляды. Местные парни всегда были не прочь поразвлечься, однако в жены предпочитали брать чистых, невинных девушек. Да и Дайана когда-то, несмотря на то что до их свадьбы с Клейтоном оставались считанные дни, не позволяла жениху ничего, кроме невинных поцелуев. И это считалось само собой разумеющимся.
Но теперь ситуация в корне изменилась. Она беременна и ни за что не откажется от ребенка. Но как отнесется к подобному известию Алберт, чуть ли не боготворящий кузину? Захочет ли он и тогда взять ее с собой?
Поэтому, прокрутив в голове все вышеперечисленное, в ответ на заманчивое предложение кузена Дайана покачала головой.
— Ты очень добр, Алберт. Однако я не могу принять твое приглашение.
— Но почему? Если боишься, что я начну приставать к тебе…
— Ни Боже мой! — поспешно возразила Дайана. — Я знаю, ты не способен ни на какую подлость.
— Тогда, по-видимому, ты не хочешь чувствовать себя передо мной в долгу? Поверь, в первую очередь мной движут родственные чувства и я ничего не жду взамен. Воспринимай это как простую услугу, которую я оказал бы любому нуждающемуся в ней.
Однако Дайана снова возразила:
— Я знаю, ты предлагаешь помощь бескорыстно. Но дело не в этом.
— Так в чем же?
Набравшись решимости, Дайана произнесла:
— Ты был честен со мной, Алберт, и я хочу отплатить тебе тем же. Знай же: в ту ночь, когда гроза застала нас с Клейтоном вместе… мы не просто провели бок о бок целую ночь. Я сама не понимаю, как это случилось…
Алберт поспешно перебил ее:
— Не продолжай, я и так знаю.
Дайана изумленно взмахнула ресницами.
— Но откуда? Я не рассказывала об этом ни единой живой душе!
Алберт смутился.
— Откуда? Ну… я догадался…
— Только не надо мне пудрить мозги. Я этого не люблю. — В Дайане заговорило врожденное упрямство. — Признавайся, откуда тебе это известно?
Видя, что деваться некуда, Алберт сознался:
— Мне рассказала об этом твоя мать.
— Моя мать?! — Дайана казалась потрясенной. — Но ведь я ничего ей не говорила!
