Книга Охота на смотрящего - Евгений Сухов

Сержант сидел в ресторане «Сенатор» на Невском проспекте и неторопливо доедал суп из акульих плавников. Он уже три дня как находился в Петербурге и не уставал удивляться тем переменам, что произошли в городе за последние год-полтора его отсутствия.

Приехав в Питер из Хельсинки под фамилией Виктора Ильича Синцова, Сержант тихо обосновался в одной из трех своих питерских квартир – на Литейном проспекте. Сутки он просидел в четырех стенах, выходя на улицу лишь к телефону-автомату, чтобы созвониться со старыми знакомыми, узнать у них интересующую его информацию, обстановку в городе, навести кое-какие справки.

На второй день к вечеру он решил выйти – прогуляться по Невскому. Вечерний Петербург поразил его. Вдоль проспекта буквально на каждом шагу приветливо сверкали вывески новых баров и ночных клубов, ресторанов и кафе-бистро. На всех углах были распахнуты двери модных магазинов: «Кристиан Диор», «Нина Риччи», «Босс» и так далее – ни дать ни взять как в любом приличном городе на «загнивающем» Западе. В очередной раз сбылась мечта Петра Великого – «проклятый город», построенный на болотах, вновь становится европейской столицей. В Гостином Дворе – ранее знаменитом, но потом совершенно запущенном советском универмаге – открылись какие-то дорогие французские магазины. Он зашел туда, прошелся быстрым шагом, поглядел одним глазом. Чудеса, да и только: висят костюмы по тысяче баксов, и никого это не смущает. Кто-то же их покупает в этом городе, кому-то они по карману? Местной братве уж точно. Но неужели в Питере так много братвы?

Ему вспомнилась бесславная смерть Женьки Леща, знаменитого урки, бывшего хозяина Невского проспекта. В уличной толчее как раз напротив «Гостинки» несколько лет назад кто-то ткнул беднягу ножичком под левый бок. Совсем еще недавно дела решались именно таким способом. Сейчас все по-новому. Здесь теперь обходятся без поножовщины на улицах – новый смотрящий, Сашка Степанов, он же Шрам, – установил порядок на бeperax Невы. Теперь на Невском никто не занимается мордобоем, не устраивает разборок. Все чин-чинарем: чистенькие витрины, улыбчивые продавщицы; в продуктовых лавках, где еще лет пять назад было шаром покати, лежат колбасы, голландские сыры, бельгийские паштеты, ветчина и всякая другая отечественная и зарубежная продуктовая галиматья. В Елисеевском гастрономе, например, одного пива можно насчитать двадцать восемь сортов – даже мексиканское. И кто это все изобилие учудил за считаные годы? Неужели сознательные строители коммунизма? Ни фига! Это все дело рук и мозгов двадцатипяти-тридцатилетних мальчиков в костюмах за тысячу баксов, разъезжающих на серебристых «Мерседесах»; мальчиков, которые экономику изучали не по Марксу, а по Варягу и таким, как он. А питерский смотрящий позволил им стать локомотивами новой российской истории. Это они дали несчастным ленинградцам, пережившим и Кирова, и Жданова, и Собчака, хотя бы пока увидеть обещанное коммунистическое изобилие. Обидно, конечно, что не всем досталось.

Всему свое время. Научатся люди пахать, думать головой, научатся зарабатывать деньги, а не получать – будет у всех и на колбасу, и на хлеб, и на масло. Ну что ж, молодцы питерские. Советские отцы города только клятвенно обещали всех накормить и напоить, а эти взяли да и кормят-поят. А ведь вся торговля в Питере, говорят, под Шрамом – от пива до колготок. Туристский бизнес, говорят, тоже за ним. Нынче в Питере турагентства наперебой приглашают жителей Северной столицы отдохнуть летом на Сейшелах, встретить Новый год в Брюсселе, провести уик-энд в Сингапуре.

С ума можно сойти!

Как же это оказалось легко – красивая жизнь, которой несчастные «совки» были так долго и так заботливо лишены любимой «партией-и-правительством». А почему? По чистой дурости. Сейчас, говорят, никто ни черта не делает – а почему же денег в стране пруд пруди? Может, и тогда ни хрена не делали? Все эти сотни тысяч комбайнов, пар обуви, кубометров угля, тонн стали – кому они были нужны? Так чего же было дурака валять? Выполнил план по выпуску проката на сто сорок процентов – получи путевку на Канары! Надоил по двадцать литров от своих полудохлых коров – и жри себе суп из акульих плавников где-нибудь в Бразилии! Как было бы всем хорошо! Как они не могли додуматься до такой ерунды? Сами подрубили сук, на котором сидели семьдесят лет, а теперь кричат: криминализация всей страны, бандитская экономика! А раньше она какая была? Куда шли теневые деньги? Куда девались колоссальные государственные капиталы от всех безумных проектов, связанных со всякими поворотами рек, строительством подземных городов, супердорогими съемками художественных фильмов? Кто тогда контролировал, сколько денег уходило за бугор – за всякие там полезные ископаемые? Это ж только говорилось, что власть – народная. Власть была самая что ни на есть бандитская. Все было, как шутили люди раньше, для человека, во имя человека, и я знаю этого человека.

Сержант отставил в сторону пустую тарелку и обратил внимание на одинокую даму за дальним столиком в углу. Даме на вид было лет тридцать. Темно-каштановые волосы, темные глаза, низкое декольте щедро выставляло на всеобщее обозрение полную грудь. Она лениво поглощала мороженое и со скучающим видом поглядывала в его сторону. Интересно, кто такая, подумал Сержант. Почему одна? Ждет кого или так просто – присматривается? Он усмехнулся. Да, в старое время бабы по кабакам одни не ходили – а если ходили, то с известной целью. И таких бдительное гэбэ в виде швейцаров или метрдотелей вмиг препровождало в потайную комнатенку на спецбеседу. А теперь не разберешь – то ли шлюшка на охоте, то ли бизнес-леди на ланче.

В зал с хохотом ввалилась шумная компания – трое рослых здоровяков в синих спортивных костюмах «Адидас». Двое сжимали в руках черные коробочки сотовых телефонов. Недолго думая, они заняли столик рядом с одинокой дамой и, развалившись на стульях, громко продолжили начатый еще на улице разговор, обильно пересыпая реплики незамысловатым матом.

Сержанту не надо было прислушиваться: ребята в «Адидасах» не стеснялись редких посетителей.

– Я этому хрену говорю: ты смотри, в натуре, сказано те, с двухсот коробов ко вторнику – вынь да положь, сука, а то, что у тя там на таможне прокол, меня это не колышет! Чтоб к завтрему бабки были отстегнуты, а то на счетчик поставлю! – басил один из обладателей сотового телефона.

– Гы! Ну а он чё? – хохотнул другой, поднеся к уху свой мобильник. Он то и дело нажимал толстыми, как сардельки, пальцами все кнопки подряд и с немалым удивлением разглядывал надписи на дисплее. – Во, блин! Не фурычит! Накололи, что ли, с этим драным телефоном?

– Так в подвале же сидим, мудила, какого хрена ему фурычить? На улицу выйди, там и звони! – отвлекся первый и, обернувшись к третьему, пояснил насмешливо: – Митяй вчера эту сраную «Моторолу» купил – все никак оторваться от нее не может!

Митяй, не отрывая от уха телефон, обиженно отрезал:

– Ты, Пика, не выступай! Мне Егорычу надо вызвонить.

Сержант невольно перевел взгляд на даму с мороженым. Ей явно было неуютно от такого соседства, и Сержанту показалось, что даме не терпится встать и уйти. Но официантка уже принесла ей кофе, и даме ничего не оставалось делать, как продолжать сидеть и слушать.