Три древних короля Испании похоронены в алтаре, как и великий кардинал Мендоса, «третий король», как его называли, времен Фердинанда и Изабеллы. Немного трудно простить его преосвященству упорствование в желании быть погребенным именно здесь: ведь чтобы сделать это, пришлось разобрать чудесной работы северную стену, и, возможно, тогда погиб оркестр ангелов. Половина оркестра, по счастью, еще стоит, венчая башенки южной стены, — и что это за очаровательный оркестр! Каждый ангел — маленькая раскрашенная фигурка около двух футов высотой, все облачены в белые свободные одеяния, ниспадающие до самых пальцев ангельских ножек, их крылья аккуратно сложены: ангелы ждут стука палочки небесного дирижера, прежде чем заиграть на флейтах и трубах, которые держат у губ, ударить в цимбалы, пройтись по струнам арфы и загудеть инструментом, который я решил считать viola da gamba[36].
Среди статуй святых и епископов около главного алтаря есть особенный гость; однако трудно представить, что ему вообще следует здесь находиться. Он мавр, ненавистный неверный, гордо и прямо стоящий посреди людей Господа в одной из наиболее почитаемых ниш собора. Служитель объяснил присутствие этой статуи интереснейшей историей.
Когда Альфонсо VI принял капитуляцию Толедо в 1085 году, весть об этом разлетелась по всему христианскому миру, и люди возрадовались, узнав, что древняя столица готической Испании снова будет христианским городом после трехсот семидесяти лет мавританского правления. Население здесь было смешанное: арабы, христиане и евреи, — и, чтобы умиротворить арабов, Альфонсо заключил джентльменское соглашение с мавританским правителем, пообещав, что к большой мечети отнесутся с уважением и мусульманам по-прежнему будет позволено отправлять там службы. Альфонсо почти сразу отвлекли другие дела, и едва это произошло, французская королева и французский же епископ отменили королевское обещание. Королевой была Констанция, дочь Роберта Бургундского, а епископом — Бернар, француз, ставший первым архиепископом Толедским. Когда король вернулся и обнаружил солдат, занявших мечеть, он так разгневался, что угрожал сжечь епископа на костре и, как гласит легенда, сделал бы это, если бы не велеречивые мольбы ученого факиха Абу Валида, который упросил оставить епископу жизнь. Тем не менее королевский гнев не зашел настолько далеко, чтобы передать мечеть обратно мусульманам; но когда ее разрушили, а на этом месте построили собор, статую великодушного Абу Валида поместили среди святых. Я полагаю, он — единственный столь чтимый неверный во всей Испании.
Среди многих статуй Пресвятой Девы в Толедо есть одна действительно великолепная — средневековая французская мраморная статуя, известная как Nuestra Señora la Blanca, Белая Мадонна. Человеческого роста, в короне, одетая в платье дамы четырнадцатого века, она стоит, держа Иисуса на сгибе левой руки, а правой поддерживая Его тело — пальцы распростерты на Его груди: положение, которое естественно принимает рука любого, кто когда-либо держал младенца. Дитя протянуло правую ручонку под подбородок матери — впечатление совершенно очаровательное. Первая месса дня всегда читается перед этой Богородицей в ее алтаре на coro. Впрочем, самая почитаемая Богоматерь, та самая Богородица Толедская, — не эта изящная Белая Мадонна в capilla mayor, но La Virgen del Sagrario, Мадонна Алтаря, у которой собственная капелла в северном приделе.
Она виднеется над алтарем, облаченная в усыпанные драгоценностями одеяния из старинной парчи и выпуклую серебряную корону; Младенец одет в маленькую парчовую мантию и маленькую корону. Все, что можно рассмотреть — а эта статуя является одной из самых чудотворных Мадонн Испании, — это крошечный овал ее лица, потемневший от многовекового воскурения фимиама. Я видел фотографию статуи без облачения, она чрезвычайно старой работы; по крайней мере, Христос — с короткими волосами, в тоге и сандалиях — может быть чуть ли не римским.
La Virgen del Sagrario, пожалуй, первая действительно испанская Мадонна, одетая и коронованная в традиционной манере, которую отмечают многие путешественники; но в испанской глубинке обнаруживаются другие, в городских и в деревенских церквях, — все в тех же одеяниях, ниспадающих от плеч широким конусом. Каждый город в Испании желает верить, что его Богородица одета богаче всех в стране, и всегда с гордостью монах или священник поспешно вытаскивает сундук за сундуком, чтобы показать посетителям содержимое ее гардероба. В Толедо я слушал священника, который серьезно объяснял группе туристов, что мантии La Virgen del Sagrario были самыми драгоценными и изысканными в стране и ничего столь прекрасного не существовало больше нигде. Затем он помолчал секунду и с сожалением закончил: «Разве что, быть может, в монастыре Пресвятой Девы Гуадалупской в Эстремадуре».
— Как удивительно! — услышал я шепот одной англичанки, обращенный к ее компаньонке. — Все эти расшитые одежды — для статуи!
Я заметил, что многих английских католиков приводит в некоторое смущение испанская практика одевания Богородицы, «словно Она — кукла»; но если это дополнение священного образа призвано вызывать благоговение и почтение, тогда я считаю эту практику полностью оправданной, поскольку загадочные Богоматери, по моему мнению, — одно из самых впечатляющих и незабываемых зрелищ в Испании. Этот обычай также освящен неисчислимой древностью. Древние египтяне не только одевали статуи своих богов, но подкрашивали их лица, и мы знаем, что божества Греции наряжали в великолепные торжественные одежды; существовали даже специальные чиновники, чьей обязанностью было одевать древнюю статую Афины Полии на Акрополе. Статуе Геры на Самосе принадлежал обширный гардероб из многих цветных одежд — белых, синих, алых, пурпурных и пестрых, чьи названия и цвета сохранились в записях. Следует также сказать, что те королевы Испании, которые делали мантии для статуй Богоматери из собственных парадных одежд, также следовали обычаю, практиковавшемуся в античном мире.
Поэтому вполне оправданно человеку, смотрящему на одетых Мадонн Испании, их мантии кажутся византийскими, короны создают атмосферу безвременья, и не всегда легко удержаться разумом в христианской эре, когда мысль летит, пронзая столетия.
Я посетил сокровищницу, с ее золотом и серебром, ее Эль Греко и Гойей, ее готическими сундуками, набитыми огромными необработанными камнями, и мне, как и всем прочим, поведали, что огромная дароносица, которая весит около ста пятидесяти килограммов, сделана из первого золота, привезенного из Америки и преподнесенного Колумбом королеве Изабелле. Эта история вводит в заблуждение. Внутри большой дароносицы находится меньшая, достаточного размера только для того, чтобы вместить чашу для святого причастия, и именно она сделана из золота, которое добыто в Америке — или где-то еще; в любом случае, она пришла из сокровищницы королевы в те времена, когда первое американское золото потекло в Испанию. Каноник рассказал мне, как во время гражданской войны бесценные сокровища собора выносили в величайшей тайне и прятали в скальных туннелях, которые тянутся лабиринтом под так называемым домом Эль Греко. В этой жуткой могиле — один из многих известных толедских колдунов использовал туннели для своих экспериментов в средние века — сокровища спрятали столь удачно, что, говорят, некоторые так и остались под землей. Каноник упомянул вскользь, что семьдесят или восемьдесят священников были убиты коммунистами в Толедо.
