Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Всем телом Вульф ощутил кожаный футляр у левого бедра. Внутри его лежали аккуратно свернутые два листа пергамента. С пяти шагов самый зоркий глаз не отличил бы их от Договора. Если всмотреться повнимательней, подделка вышла бы наружу. Но кому придет в голову читать текст, давно выученный всеми наизусть. По крайней мере, сейчас. А потом будет слишком поздно.
Саксон старательно обдумал свой первый акт мщения. Единственный способ нанести властям непоправимый вред – выставить их на посмешище. Его листы, спрятанные в футляре, также покрыты каллиграфической вязью и закляты одним из старых друзей Саксона. Вульф мог надеяться, что никто не станет всматриваться в строчки чересчур внимательно. Заклятие из-за своей незначительности не представляло опасности и не улавливалось защитными чарами дворца, а через несколько часов и вовсе рассеивалось. Но за это время оба Короля успеют поставить свои подписи. Они подпишут документ, объявляющий власть в обоих Королевствах продажной, некомпетентной, возглавляемой негодяями без чести и совести. Саксон сочинил текст сам и гордился им, как поэт гордится литературным шедевром, вышедшим из-под его пера.
Скоро здесь, на глазах у публики, произойдет торжественный акт подписания. И через два-три дня Аутремер и Нижние Королевства содрогнутся от хохота. Чем больше власти приложат сил, чтоб замять скандал, тем больше народу прочитает памфлеты, излагающие текст предложенного договора, или же его копии. Так совершится первая часть мести. Поднимется шквал насмешек, шуток, уличных песенок. Государство прекрасно умеет бороться против заговоров и бунтов, но оно окажется бессильным перед убийственной мощью всеобщего осмеяния. Трудно сохранить сознание собственной важности, когда одним своим появлением вызываешь презрительную улыбку. А власть, ставшая предметом шуток, перестает внушать страх. На лице Саксона блуждала злорадная усмешка. Послезавтра Короли и оба парламента проведут беспокойный денек.
Вульф осмотрелся напоследок, а его рука скользнула в карман, где лежала дымовая граната. Остается швырнуть ее в камин и в дыму, пользуясь паникой, пока телохранители кинутся к своим подопечным, произвести подмену бумаг, что будет для него детской игрой. Когда дым рассеется, все уже кончится, и подлинные экземпляры Договора попадут в кожаный футляр. А в суматохе никто не обратит внимания на исчезновение одного гвардейца. Великолепный план – прост и изящен. Казалось, все предусмотрено…
Даниель Мэдиган стоял под проливным дождем, скрестив руки на груди, среди толпы зевак, ожидающих появления Королей. Справа и слева от предводителя застыли Горн и Элеонора Тодд. Рядом с Элеонорой нетерпеливо переминался с ноги на ногу молодой убийца Элис Глен. Почти час они смотрели на Королевский Дворец, ожидая сигнала от сообщников сэра Роланда. Сигнал должен был обозначать, что защитные заклинания временно снимаются для выхода Их Величеств, и, следовательно, пора начинать. Но пока террористам приходилось лишь пассивно наблюдать за зданием. Все искусство Жреца оказалось бессильным перед магией королевских чародеев.
Сам Жрец находился неподалеку от Мэдигана и его подчиненных. Колдуна беспокоила гнетущая атмосфера, нависшая над толпой. Перед взором кудесника дворец предстал окруженным дрожащим и переливающимся сиянием могущественных заклятий. Даже на расстоянии Жрец ощущал их невероятную силу. Он искоса посмотрел на четверых террористов. Колдун снова задался вопросом: зачем ему ввязываться в это дело? Чем больше задумывался Жрец над планами Мэдигана, тем меньше соблазняли его деньги. Еще не поздно улизнуть. В душе колдун никогда не считал себя обязанным кому-либо, дав тому слово, а уж разговоры о великом Деле казались ему просто смешными. Жрец не любил фанатиков, а из всех фанатиков самыми страшными считал тех, кто не только кричит с пеной у рта о своих замыслах, но и старается исполнить их. С другой стороны, колдуна мучило болезненное любопытство: очень хотелось посмотреть, как Мэдиган со своими дружками провернут намеченное дельце. И тихий голосок внутри нашептывал, что попытайся он бежать, его убьют как собаку. Шутить с Мэдиганом было опаснее, чем чистить зубы крокодилу.
– Да можешь ты постоять спокойно! – прикрикнул Горн на ерзающего Глена. – Ей-богу, Алис, ты словно школьник за партой.
– Не смей называть меня так, – вспыхнул Глен. – Запомни, меня зовут Элис.
– Я так и говорю, Алис. Хорошее имечко, вполне подходит симпатяшке вроде тебя. Послушай-ка, если сейчас ты постоишь смирно, то завтра я куплю тебе букет роз и голубую косынку. Правда, здорово?
– Заткнись немедленно, Горн, или я убью тебя прямо здесь!
– Успокойся, Алис, иначе мне придется тебя отшлепать.
Глен схватился за меч, но Элеонора встала между ними, холодно глядя на Горна.
– Хватит. Оставь мальчика в покое.
Элис бросил на нее взгляд, полный немого обожания, и быстро отвернулся. На лице Горна появилась усмешка.
– Похоже, Нора, он готов на тебя молиться. Славно, все-таки, что в нашей команде девушки не ссорятся.
Тодд продолжала смотреть на Горна, и наемник, не выдержав, отвел глаза, все еще ухмыляясь. Ему доставляло удовольствие дразнить Глена и вызывающе обращаться с Элеонорой, когда этого не видел Мэдиган. Горн отлично знал, что подобное поведение не понравилось бы Даниелю. Он исподлобья взглянул на Тодд. Пока Мэдиган не привел в комнату Нору, его правой рукой был Горн. А может статься, снова будет. Конечно, придется соблюдать осторожность. Если Мэдиган заподозрит интриги внутри своей команды… От такой мысли Горну сразу стало невесело, и он беспокойно потер руки.
Глен невидяще смотрел на толпу. На его щеках еще пылал гневный румянец, руки сжимались в кулаки. Элису до безумия хотелось рубить, резать, убивать без пощады, но он сдерживался. Несвоевременной выходкой Глен мог нарушить планы Даниеля, а Элис скорее согласился бы отсечь себе руку, чем разочаровать Мэдигана. Мэдиган повернул его жизнь в новое русло, рассказал о Деле и дал ему цель, ради которой стоит умереть. Он объяснил Глену, что его жажда убивать – вовсе не постыдный порок, а прекрасный дар. Мэдиган хорошо понимал потребности этой темной души, ее кровавые желания, и управлять Элисом Даниелю было нетрудно. Теперь Глен убивал лишь по приказу Мэдигана, и это делало наслаждение убийством еще слаще.
Элиса терзал вопрос, видела ли Элеонора детский румянец на его щеках? Перед Тодд Элис преклонялся почти так же, как и перед Мэдиганом. Ради Мэдигана Глен был готов убивать, но ради Элеоноры он умер бы сам. В ней воплотилось все, о чем мог мечтать молодой убийца, – холодная расчетливость, молниеносная быстрота, смертельный, неотразимый удар. И Даниель не зря так высоко ценил Элеонору, сделал ее своим помощником, своей правой рукой. Наконец, потрясающая красота Норы будоражила кровь всякому, кто смотрел на нее, и в тех редких случаях, когда Тодд улыбалась Элису, он чувствовал, как сладко замирает его сердце. Конечно, Глен никогда не говорил о своих чувствах, так как не раз перехватывал взгляды, которые девушка бросала на Даниеля. Но отказаться от мечты не хватало сил. Порой в голове юноши мелькала мысль, что Элеонора могла бы вести себя с ним иначе, не будь рядом Мэдигана…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
