— Сожалею. Но я не понимаю, каким образом сведения о пророчестве Кирана могут помочь вам в поисках. Разве недостаточно того, что Тавис встревожен?
— Пожалуй, — пробормотал первый советник, уставившись в истертый каменный пол. Мгновение спустя он снова посмотрел Гринсе в глаза. — Вы можете по крайней мере сказать мне, соответствовало ли видение действительности?
— Да, — ответил Гринса. Он собирался высказаться определеннее, но вовремя спохватился. Он сказал правду. Пока этого довольно.
— Вы знаете, что он увидел. Вас удивляет, что мальчик так отреагировал на пророчество камня?
Гринса отвел глаза и произнес сквозь зубы:
— Нет.
Фотир кивнул:
— Понятно. Признаться, я не удивлен.
— Я немного поговорил с ним перед Посвящением, — сказал Гринса. — Это был непростой разговор.
— Не понимаю. Вы к чему клоните?
— Я ни к чему не клоню. Мне просто интересно знать, чем вызвано ваше беспокойство за молодого лорда. Во время нашего разговора он держался высокомерно и враждебно и не выказывал ни малейшего почтения ко мне и моей магии. Он не произвел на меня впечатления человека, способного вызвать особую любовь у своих подданных — тем более у советника-кирси.
— Вы знакомы с его отцом, кузен?
— Нет, — ответил Гринса. — Хотя я знаю, что он не очень-то одобряет брак Джегора и Ории.
— Вы делаете поспешные выводы. Слишком поспешные, как мне кажется. — Фотир бросил беглый взгляд на Трина. — Ничего удивительного, если учесть, с кем вы водите дружбу. Но всем кирси пора понять, что судить о достоинствах инди следует не только по тому, какие чувства они испытывают к нашему народу. Герцог — доброжелательный, умный человек; безусловно, более доброжелательный и умный, чем многие известные мне кирси. Как у каждого человека, у него есть свои недостатки, но он будет прекрасным королем. Независимо от достоинств и недостатков своего сына, Яван действительно заслуживает преданности своих подданных.
— Речь, достойная любимой шавки хозяина-инди, — сказал Трин.
Фотир резко встал:
— Напрасно я сюда пришел. Вы всего-навсего шуты в ярмарочном балагане. Вы думаете, мы такие разные. Где бы вы были, если бы не инди? Неужели вы и вправду считаете, что ваша ярмарка смогла бы существовать без них? В Эйбитаре есть поселения кирси — пусть небольшие, но они есть. Однако я никогда не слышал, чтобы ярмарка Бодана останавливалась хоть в одном из них. Нет, вы всегда выбираете города, дворы правителей-инди. Вы ничем не отличаетесь от меня, все вы. Только я — советник герцога, а вы — его шуты.
Он повернулся и стремительно вышел из комнаты, не удостоив взглядом ни одного из них.
Несколько мгновений Гринса и его товарищи сидели молча, потом Трин тихо рассмеялся.
— Нет, вы только посмотрите на этого дурака, — сказал он. — Он вышел цветом волос и глаз, но в душе он инди.
Это ядовитое изречение стало распространенным еще во времена войн, когда один из военачальников-кирси по имени Картах совершил предательство, научив врагов тайным приемам борьбы с магией кирси в обмен на золото и обещание предоставить убежище ему самому и его солдатам. То обстоятельство, что его соплеменники до сих пор повторяли это расхожее выражение, и по-прежнему с такой злобой, глубоко удручало Гринсу.
— Меня не интересует, кто он в душе, — сказал Гринса, вставая и направляясь к двери. — Меня интересует, что творится на душе у Тависа.
Он быстро прошел через все еще полный главный зал трактира и выскочил на улицу. Невдалеке он увидел Фотира, который стремительно шел в сторону замка; белые волосы кирси сверкали в свете двух лун.
— Первый советник, подождите! — крикнул Гринса.
Мужчина остановился и повернулся к нему:
— Что вам угодно?
— Я просто хочу извиниться. Трин говорил только от своего имени, не от моего. Если вы утверждаете, что герцог достоин вашей дружбы, я вам верю безоговорочно.
Фотир подозрительно уставился на него, но спустя несколько секунд кивнул.
— Это все?
— Я хотел бы помочь, если смогу.
— С чего вы взяли, что можете нам помочь?
Гринса пожал плечами:
— Я предсказатель. Я умею не только читать по камню. Возможно, я окажусь вам полезным.
— Вы обладаете еще каким-нибудь даром, кузен?
Несмотря на страстное желание исправить несчастливые последствия своего предсказания, Гринса не сумел удержаться от лжи. Он скрывал правду слишком долго.
— Нет.
— Между прочим, — сказал Фотир, — я тоже предсказатель. Вдобавок я умею вызывать туман и ветер, а равно воздействовать на формы. В замке есть несколько целителей и одна женщина, говорящая на языке животных. — Он едва заметно улыбнулся. — Меньше всего мы нуждаемся в помощи еще одного кирси, который к тому же обладает столь ограниченными способностями.
Первый советник повернулся и пошел прочь, но на сей раз Гринса не последовал за ним.
— Такие, как он, не просят помощи у таких, как мы, — раздалось позади него.
Гринса обернулся и увидел Трина и Кресенну, которые стояли у него за спиной. Он не слышал, как они подошли.
— Мы такие же, как он, — сказал Гринса с неожиданной для самого себя горячностью.
Трин ласково улыбнулся:
— Нет, друг мой, мы не такие. Мне казалось, ты уже должен был понять это.
Гринса попытался улыбнуться в ответ, но безуспешно.
— Наверное, я слишком тупой.
— Возможно. Или просто не хочешь отказываться от надежды. В этом нет ничего зазорного.
— Спасибо, Трин, — сказал Гринса, обескураженный неожиданной добротой толстяка.
— Я сейчас иду к себе в гостиницу, — сказал Трин. — У меня есть бурдюк вина, который я с удовольствием распил бы с кем-нибудь. — Приподняв бровь, он посмотрел сначала на одного, потом на другого своего спутника.
Гринса взглянул на Кресенну и увидел, что она застенчиво улыбается ему.
— Ах, я не подумал, — понимающе сказал толстяк. — Отлично. Оставляю вас вдвоем. Постарайтесь выспаться. Завтра предстоит тяжелый день.
С минуту Гринса и Кресенна стояли в лунном свете, глядя вслед Трину. Потом они посмотрели в глаза друг другу.
— Пойдем прогуляемся, — сказала Кресенна, все так же улыбаясь. — Я ведь впервые в Керге.
Они пошли прочь от храма и от замка, обратно к рыночной площади. Из центра города по-прежнему доносились звуки музыки, и Гринса не сомневался, что она будет звучать до самого рассвета. Это была первая ночь ярмарки в Керге. Мало кто собирался спать сегодня.
— Ты беспокоишься о сыне герцога. — Это прозвучало как утверждение, но Кресенна посмотрела на него вопросительно.
