Я никогда не летала на таком практически бесшумном глиссере. У него, видимо, были совершенные двигатели — возможно, даже военного класса. Осмотрев контрольную панель перед О-Годом, я увидела множество странных и необычных дополнений к стандартному оборудованию, включающих индикаторную панель, обозначенную как «антирадар» (наномагнитное покрытие на корпусе глиссера, очень тщательно — и незаконно — превращающее корабль в невидимку для наземных диспетчерских станций: IV класс мелких уголовных правонарушений: «намеренное пренебрежение безопасностью окружающих»).
— Незаконно, — сказала я, указывая трясущимся пальцем на индикаторную панель. — Нехорошо.
— Ой, девонька, — вкрадчиво отозвался О-Год, — я его включаю только в экстренных случаях. Таких, как сейчас. Если мерзавцы из Адмиралтейства рыщут в поисках добычи, ты же не хочешь, чтобы они нас засекли, да?
Что ж, на его корабле и так повсюду было клеймо «контрабандист». Бесшумный и не обнаруживаемый, достаточно вместительный, чтобы перевезти большую партию сомнительных товаров с Каспия почти в любую точку планеты, не оплачивая транспортного налога или внешнеторговых пошлин на импорт.
О-Год, может, и не жил больше в Девианской свободной республике, но уж точно не отказался от принятой там идеологии «свободного предпринимательства».
Три минуты спустя мы летели над еще одним ручьем, без единого звука, кроме редкого шелеста с верхушек деревьев, когда глиссер задевал их шасси. Сделав глубокий вдох, я собрала в кулак всю свою дикцию и спросила:
— Что дальше?
— Если бы я была на твоем месте, — ответила Рамос, — я бы вопила как банши,[10]призывая гражданскую полицию. Сообщи, что тебя похитили, что сейчас злоумышленники лежат в отключке, готовенькие для ареста. Я с радостью дам свидетельские показания о том, что видела.
— Или, — сказал О-Год, — собрать ватагу парней с пыточными орудиями и вернуться туда, чтобы провести свое дознание. Так, неофициальненько.
Адмирал захихикала.
— О-Году претит утонченность.
— Бог с ней, с утонченностью, но вот полицию я не терплю, — поправил ее своборес. — Не потому, что я, где нашкодил, — добавил он тут же. — А вообще из принципа. Все время придумывают всякие правила да положения, чтоб связать честного дельца по рукам и ногам. — Он обвел глиссер вокруг скалы и тут же снизился почти до земли.
Что-то громко заскребло по низу фюзеляжа.
— Извиняюсь, — пробормотал он. — Руки сегодня мерзнут.
— Так согрей их! — рявкнула Рамос. — Какой прок в уловках-невидимках, если ты так шумишь, налетая на предметы?
Она посмотрела на меня, всем своим видом выражая «видишь, с кем приходится иметь дело?».
— Формально, — объяснила она мне, — О-Год проводник и следопыт для охотников. Вот потому ему и нужны все эти приспособления — чтобы затаиться. Конечно, если местные олени когда-нибудь отрастят себе радары.
— Тут точно никогда не скажешь, — парировал О-Год. — На Дэмоте уже есть твари с гидролокаторами.
Фестина улыбнулась.
— Если тебя привлекут к суду, ты там это и расскажешь. — Она снова обернулась ко мне. — Неофициально О-Год делает много чего, о чем я и знать не хочу. Но он выжил как разведчик, отслужив пятьдесят лет, и все еще хранит верность корпусу. Когда на Дэмоте происходит что-либо примечательное, он отправляет рапорт, который, в конце концов, оказывается на моем столе. Вот потому я здесь и оказалась — я интересуюсь политическими убийствами и похищениями. Всеми этими убитыми прокторами.
— Какое отношение это имеет к разведчикам? — спросила я все еще невнятно, но речь уже не давалась мне с трудом.
— Напрямую — никакого, — ответила Рамос. — Но если убийства окажутся началом еще больших беспорядков, кто-то в Адмиралтействе должен этим заинтересоваться.
— Например, говнюки? — спросила я.
— Эти отбросы… — О-Год. Он резко бросил глиссер вправо, не для того, чтобы обогнуть препятствие, а для пущей выразительности. Он был худшим из водителей: из тех, что разговаривают руками. — Вы должны видеть разницу между Высшим советом адмиралов — узким кружком, который управляет говнюками, — и нашей Фестиной. Она, может, и носит серую форму, но она не настоящий адмирал.
— Большое спасибо.
— Это правда, — настаивал О-Год. — Слыханное ли дело — адмирал-лейтенант? Они экстренно состряпали титул специально для тебя. — Он повернулся ко мне, сняв обе руки со штурвала. — Понимаете, она посадила совет в лужу перед Лигой Наций…
— Ты ничего не забыл? — уточнила Фестина, пихнув его под локоть ближе к ручке управления. — Мы тут в процессе героического спасения. Будет некрасиво, если мы размажем Фэй по дереву.
— Да нет, не то чтобы совсем некрасиво, — пробубнил О-Год. — Противообнаружительные наняты автоматически закамуфлируют место крушения. Никто ничего не увидит.
— Это не утешает! — оборвала его Рамос. Она взглянула на меня. — Мы уже должны были выйти из заглушающего поля говнюков. Так ты будешь обращаться в полицию?
— Если мы обратимся к коцам, — сказала я, — то поднимется дикая буча. Вы как относитесь к посрамлению Адмиралтейства?
— Это не я их осрамила, — зловеще ответила Рамос. — Если Высший совет санкционировал необоснованные преступные деяния, то пусть их и поджарят.
— Поджарят? — фыркнул О-Год. — Этого никогда не произойдет, девонька. Чертовы адмиралы будут подкупать всех оптом и в розницу, только чтобы все концы в воду попрятать. — Он неловко погладил меня по коленке. — Если вы не знаете, сколько с них запросить, я могу рекомендовать вам кой-кого в переговорщики. — Он подмигнул. — Я знаю нужных людей.
Ненавижу, когда дивиане подмигивают. Их веко движется снизу вверх, и выглядит это не лукаво, а омерзительно.
— О-Год прав, — отозвалась Рамос. — Отжать деньги у Адмиралтейства может быть единственной возможностью отмщения. Вытащить это грязное белье на всеобщее обозрение — может, мысль и завлекательная, но это никогда не затронет того адмирала, который действительно стоит за этим фиаско. Они там, в Высшем совете мастера отпираться, — Она пожала плечами. — И все же правительство может пользоваться этим инцидентом как рычагом, чтобы добиться поддержки флота. Выбить какие-нибудь выгодные контракты на поставку для местной промышленности… если не претят грязные деньги и зависимость экономики от адмиралтейских подачек сомнительной пользы. В любом случае ты пострадавшая. Тебе выбирать, как обыграть это.
Я ничего не хотела обыгрывать — по крайней мере, пока не пойму, что происходит.
— Вы так и не сказали мне, что делаете здесь, — заметила я. — Вы представляете корпус разведчиков? Или Адмиралтейство? Или еще кого?
— Она — «Неусыпное око», вот кто она, — ответил О-Год. — Просто сторожевой пес с суровым взглядом. Она, как говорится, проверяет флот.
