Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Петя включил «третий глаз»: полицейский нимало не усомнился в подлинности и самих друзей, и документов.
Вальтер пожаловался, что после левитации, а теперь еще и гипноза у него колет над левым глазом и стреляет в висках. После этого он выпил еще пива, заказал айсбайн и сходил позвонил.
– Вот теперь можно спокойно есть и пить… За нами пошлют доверенного человека…
– Я думал, мы просто придем в твой замок, и все.
– А! Ты думаешь, в замке некому донести? Если мы придем в замок сейчас, гестапо через час будет знать, что появился пропавший без вести сын хозяина замка, а с ним какой-то подозрительный иностранец. Последствия улавливаешь?
– Арестуют?
– Сначала наведут справки… И очень скоро узнают много интересного и для полиции, и для контрразведки. Арестовывать меня придут как раз те, кто отправлял в Тибет. И тебя загребут за компанию. Вот тут, Петерхен, в бирштюбе, мы как раз легко дождемся нужного человека и с ним приедем в замок, когда нужно… Дело в том, дорогой друг, что наш библиотекарь в замке – совершенно необыкновенный человек. Он у нас всегда может посоветовать много полезного, и каких только заданий он в своей жизни не выполнял!
– Ну, в наши приключения и такой вряд ли поверит. Даже при патологической доверчивости немцев…
– Уверяю тебя, Петер, как раз скорее Эрик поверит в Шамбалу, чем отец… Ты слыхал про семейное проклятие фон Берлихингенов? Про железную руку, которую сделал себе один из них?
– Конечно, слыхал. Но это ведь старинная легенда… История про то, что некий Эрик фон Берлихинген потерял в сражении правую руку и что некий кузнец сковал ему железную руку. Потом рука убежала… или нет! Руку держали в клетке и кормили мясом, а потом она убежала и задушила невесту хозяина замка… Все так?
– Там все еще более мрачно… Говорили, что кузнец, ковавший руку, был сам дьявол, и что за эту руку фон Берлихинген отдал душу…
Еще говорили, что руку нужно было кормить мясом, желательно человеческим. Фон Берлихинген надевал ее перед сражениями и иногда бил не мечом, а прямо этой страшной рукой. Ты прав: после смерти Эрика железная рука сбежала и начала жить своей жизнью… Эта рука продолжала самостоятельно жить в его замке. Лихо бегая по полу, стенам и потолку, железная кисть руки сама добывала себе мясное пропитание, с ней лучше было не встречаться…
Вальтер говорил очень серьезно, сам Петя за последнее время видел столько удивительных вещей… но не верить же средневековым бабьим сказкам! Петя не выдержал:
– Так что, железная рука Эрика фон Берлихингена живет у вас в замке? Мне надо опасаться, как бы она не вылезла из-за книг в библиотеке или не свалилась с потолка?
– Ты все шутишь, а про жившую в клетке руку рассказывали у нас в семье… Как о факте, один из наших предков видел ее своими глазами. Так вот, наш библиотекарь – и правда Эрик фон Берлихинген. Насчет железной руки сказать не могу, но вместо правой кисти у него железная скоба… И пишет он исключительно левой рукой.
У Пети холодок прошел по спине, а Вальтер заканчивал с такой же невероятной серьезностью:
– И его отец так писал, и дед… потому что все мальчики в роду фон Берлихингенов рождались прямо так, с уже готовой железной ручкой, и эта ручка постепенно росла вместе с ними, превращаясь в руку подростка, потом юноши… Так что пока пишущих машинок не изобрели, все фон Берлихингены писали исключительно левой рукой.
Вальтер помолчал, давая Пете время проникнуться духом рассказа, потом закончил:
– Если кто-то и поймет нас самым лучшим образом – так это именно Эрик фон Берлихинген… Ему первому необходимо рассказать нашу историю во всех подробностях. Уверяю тебя – не случайно он самый авторитетный человек в нашей семье. Если Эрик скажет что-то – его даже отец слушается. А ведь отцу очень трудно понять меня: я же предатель и заговорщик.
– Наверное, заговоры у вас не любят…
– А где их любят? Но понимаешь, в нескольких заговорах и убийствах королей и герцогов Штауфеншутцы участвовали… Только отца еще предстоит убедить, что надо участвовать еще в одном… А я не знаю второго человека, который может это сделать, кроме Эриха фон Берлихингена. Он точно может.
Петя с трудом переваривал эту историю.
– Как же такой человек пошел к вам в библиотекари?!
– Во время великой инфляции месячной зарплаты профессора хватало на три куска колбасы. У нас рисовали карикатуры: женщина входит в магазин, толкает перед собой тележку с деньгами. А выходит с ма-аленьким таким кусочком сыру… У профессора было двое сыновей, и мы его устроили на такую работу… Мы – не только Штауфеншутцы, мы – это дворяне этих мест, – уточнил Вальтер. – Сначала зарплату ему платили не одни мы, все хотели, чтобы фон Берлихинген был устроен. Ты даже не представляешь, какая у него репутация. К нему и сегодня половина знатных людей провинции ездит советоваться.
Тут принесли блюда с айсбайном. Петя с ужасом созерцал громадную фаянсовую миску, где среди горы горячей кислой капусты возвышалась целая свиная ножка, исходящая паром. Он невольно вспомнил рассказ Жюля Верна, где немецкий профессор пожирал чудовищное количество кислой капусты, а потом писал статью с названием «Почему все современные французы проявляют признаки умственной дегенерации».
Вальтер с урчанием накинулся на еду. Видно было, что по айсбайну он сильно соскучился.
– А почему такое странное название: «ледяная нога»?
– Потому, что когда еще не было железных коньков, немецкие мальчишки катались на полозьях из свиных костей. И называли это сооружение «ледяная нога». Вот почему! Ешь, парень, это чудесная свиная ножка, ее отварили с луком, гвоздикой, лавровым листом! Вон как мясо отделяется от кости!
Позже Петя слопал не одну порцию айсбайна и даже полюбил это блюдо. Но в первый раз ему показалось просто физически невозможным съесть в один присест полтора килограмма капусты и мяса. Не зря, ох не зря висел в пивнушке плакат «Не пытайтесь съесть целую порцию!». Петя даже удивился и чуть ли не загордился собой, обнаружив дно собственной тарелки.
Посланец Эриха фон Берлихингена появился во второй половине дня. Спокойный и вежливый, он расплатился с добродушно улыбавшимися, упитанными хозяевами, усадил в машину друзей.
– Отец велел доставить вас в замок уже вечером.
– Лучше даже ночью.
– Вы забыли правила, господин Вальтер: ездить по ночам запрещено.
Вальтер потерянно молчал. А фон Берлихинген– младший вез их мимо готических церквушек, правительственных зданий красного кирпича, с лепной новенькой свастикой над входом, разгонял гудками стада жирных важных гусей, отвечал взмахами руки на приветствия множества людей.
Замок Грюнфенштейн они увидели в свете закатных лучей, с опушки соснового леса. Фон Берлихинген остановил машину на обочине. Ни души, только стало немного прохладнее. Было уже очень поздно для Европы, шофер откровенно зевал. Пете сделалось странно… Стояли самые длинные в году световые дни; в Петербурге уже «белые ночи», даже в Москве еще светло и после десяти часов вечера. А тут после девяти – почти темно. Все же они очень далеко на юге, южней Киева!
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
