— Так видно… Она — нежно смотрит. Присмотрись повнимательнее…
— Ага, правда! — обрадовалась Анька.
— Вот. Мальчики так не умеют.
— Значит, мой Мишка тоже девочка, — сказала Анька.
— Мишка? А какая? Вот эта? — Она безошибочно показала на облюбованного Анькой медведя. — Конечно, девочка… Посмотри, как тебе улыбается…
И засмеялась. А он тоже улыбнулся, так заразительно они смеялись, две маленькие девочки, рассматривающие игрушки за витриной.
А Волк сидел рядом, не сводя со своей избранницы взора, полного нежности. «Что ты в ней нашел, интересно?» — «То, чего нельзя найти в твоих избранницах», — огрызнулся Волк.
«Ну да, конечно. Ты же умный. Умеешь видеть в темноте». — «Умею, в отличие от тебя». — «И вот за эту девушку ты готов отдать жизнь?» Волк грустно усмехнулся: «Да. Знаешь ли, не хочется умирать во имя бездушной куклы. А ты все-таки не умеешь выбирать скакуна. Смотришь на телесную оболочку, как последний идиот, забывая про душу. Умирают за душу. Когда ты это, наконец, поймешь?»
Андрей очнулся. Интересно, какая степень шизофрении, когда автор начинает болтать с собственным персонажем, подумал он, усмехаясь.
— Анют, я завтра обязательно тебе куплю твою Мишку, — пообещал он дочери снова.
— Завтра? — обернулась Шерри. — Завтра будет завтра… Да и не работаю я завтра, а кто ей достанет Мишку с витрины…
Она задумалась на минуту, прикусив губу.
— Денег нет? — тихо спросила она с понимающим видом. — Хотите, я вам взаймы дам? У меня на эту Миху наберется…
— Да деньги есть, — рассмеялся он. — По — магазин-то уже закрыт…
— А Ленка еще там, — сообщила Шерри, радостно улыбаясь. — Пошли, я с ней договорюсь… Ребенку радость, а Ленке практическая польза…
Не дожидаясь ответа, она пошла назад и постучала.
— Лень, открывай, это я…
Коренастый охранник осмотрел их с плохо скрытым недовольством и поинтересовался:
— Чего тебе?
— Ленка из «игрушечного» еще не выходила?
— Нет, кажись…
— Ну вот. Мы к ней…
И, не дожидаясь возражений, быстро потащила Аньку за собой, а Андрею уже не оставалось ничего иного, как идти за ними вверх но лестнице.
Ленка оказалась и сама похожа на плюшевую игрушку — полненькая, с забавным, смешливым личиком и круглыми глазами.
— Привет, — бросила Шерри, входя в Ленкино волшебное обиталище.
— Виделись уже, — ответила Ленка. — Что случилось?
— Мишку хотим. Срочно. Того, с витрины…
— Шеррик, ты как всегда, — протянула Ленка. — Тебе все надо срочно…
— Ну, давай тут до утра потусуемся, — согласилась кротко Шерри. — Если тебе моя срочность не нравится…
— Так завтра же можно.
— Не-а, завтра будет поздно… Ладно тебе, Ленка, ты все равно еще кассу снимаешь! Продай нам медведя с витрины. Нам очень этот медведь нужен. От него прямо жизнь зависит!
Ленка тоскливо посмотрела на Шерри и поинтересовалась:
— Типа от тебя все равно не отвяжешься?
— Типа да, — кивнула Шерри, и они засмеялись.
— Ладно.
— Только именно того, который на витрине!
— Понятное дело… Тебе именно самый пыльный медведь нужен, кто бы сомневался!
— Не пыльный. Мне нужен Единственный Медведь, около которого мое сердце становится живым, — отозвалась Шерри.
— Поэтесса хренова, — рассмеялась Лена. — Сейчас принесу тебе вожделенного медведя.
Она пошла уже к выходу, и вдруг Андрей понял, что он должен сделать. Сейчас.
— Подождите! — крикнул он, выбегая вслед за Ленкой. — Там еще собака есть… Сенбернар. Она… Вы ее тоже…
— Тоже с витрины? — удивленно приподняла Ленка брови. — Еще один любитель пропыленных животных?
— Да.
— Маньяки, ага, — рассмеялась Ленка. — Ладно… Мне не жалко.
И пошла вниз, весело стуча каблучками.
Андрей вернулся и замер на пороге, пораженный тем, что ему тепло. Так тепло, рядом с этими забавными девицами и с Анькой… Он блаженно улыбнулся, наблюдая, как Шерри и Анька восторженно рассматривают фарфоровых кукол, сложенных в коробках, и лица у обеих — светятся, как будто они увидели чудо. Он и дышать старался тише, лишь бы их не потревожить, двух маленьких девочек… Но они и не замечали его, погруженные в созерцание. Волк тоже его больше не замечал. Он свернулся у ног Шерри клубочком, как верный пес, закрыв глаза. «Если бы ты оставил меня с ней, если бы ты дал мне возможность находиться с ней рядом, защищать ее…»
Он почувствовал себя виноватым перед Волком. «Не могу. Ты это знаешь. Не могу. Прости».
Они тихо перешептывались — иногда подолгу задерживаясь взглядами у одной куклы, потом откладывали ее и брали новую.
— Знаешь, — услышал он слова Шерри, — я вот когда думаю, какую куклу купить, обязательно встаю перед выбором и никого не беру… Их надо или всех, или никого!
— Да, — согласилась Анька. — С мишкой не так…
— Вот-вот, плюшевые игрушки разные, и — если уж кто тебе полюбился, так на всю жизнь!
Дверь хлопнула, появилась Ленка.
Вернее сказать, сначала-то появилась голова Мишки, потом улыбка собаки, а потом уже Ленка.
— Вот ваши любимцы, — сказала она, складывая их на стол поверх кукол. — Забирайте.
— А… собака-то…
Шерри смотрела растерянно и, уже догадываясь о том, что собака отныне ее, — счастливо.
— Собака — вам, — сказал Андрей улыбаясь.
— Господи, зачем…
Она смутилась и покраснела отчаянно, как тогда, когда он коснулся губами ее руки.
— Так надо, — сказал он, тоже мучительно краснея и удивляясь этому, потому что — и сам не мог вспомнить, когда он так смущался последний раз.
— Раз говорят, значит, и в самом деле — надо, — деловито сказала Ленка. — Нечего фордыбачиться! Чай, не белье тебе «Дикая орхидея» преподносят… А собака — это такой тихий, приличный подарок. Ду-у-ушевный.
Она молчала, глядя то на собаку, то на него…
— Спасибо, — тихо наконец шепнула Шерри и слегка коснулась губами его щеки.
А он почему-то подумал, что нет на свете ничего чудеснее двух девочек с огромными плюшевыми игрушками… Одна — с Мишкой, а другая — с сенбернаром.
И он — рядом с их детским, искренним счастьем. Сам — ставший маленькой частицей их радости.
И — впустивший эту радость в свою душу, как — молитву… Как — надежду.
Как Волка с любящим, нежным сердцем.
