Будь я Морисом, я расстрелял бы нас теперь, во время игры. Вспышки бутонов крови, погибающие олимпийцы. Флаг просветленного государства, изодранный пулями.
Женщина-кенгуру высоко подбросила мяч, откинулась назад, словно падая навзничь, и сразу широким дугообразным движением хлынула вперед. Мяч просвистел мимо моего носа, я даже покоситься на него не успел. Так она вколачивала в мое поле очко за очком, и я скорее уворачивался от мячей, чем имел шанс их отбить. Так в спагетти-вестерне гангстер-лузер семенит суматошную лезгинку перед удачливым коллегой, который аккомпанирует выстрелами под ноги. Я безнадежно уступил несколько геймов, но потом разозлился.
Видимо, это и называется «спортивная злость» — та, что оборачивается не истерикой, но силой. Неужели я не в состоянии исполнить простенькую сцену «Идеальный Самец разминает в лаун-теннис Большеногую Телку»? Я, танцующий паровоз Люмьеров и кита-убийцу! Решив дать большеногой бой, я сначала ошибочно сосредоточился на глупой технике: как рука обхватывает рукоятку, как дельтовидная мышца передает ускорение плечевым. Но правильно сделать то, чему учили давно и кратко, нереально: трижды подряд я с треском промахнулся по мячу, а в третий раз даже упустил ракету, и она безвольно ткнулась в сетку.
Тогда я стал фиксироваться на геометрии схватки. Вот Фея сместилась после плотной подачи в центр корта, и как красиво было бы поймать ее косым на противоходе. Воображенная траектория так реально рассекала воздух, что казалось: шар сам повторит ее, как по желобу, по колее. Я перестал смотреть на ракету и на мяч, а смотрел лишь на иероглифы Женщины-кенгуру и думал, как поэффектнее инкрустировать их упругими ударами. И удары пошли. Догнать соперницу я уже не успевал, проиграл первый сет три на шесть, но на вторую партию Женщина-страус выходила менее уверенно. При счете два на один в мою пользу она подвернула ногу, и теннис закончился. Несмотря на травму, Фея осталась в отличном настроении и позвала меня с собой валяться в джакузи.
Тема: Espresso
Дата: 15.09.02 21:35
От кого: Александра <[email protected]>
Кому: Danser <[email protected]>
Привет
Последние дни много слушала музыки и устала Сбежала сейчас с концерта и гуляла одна по городу Забиралась высоко на гору, к монастырю Нашла интернет-кафе, малюсенькое, как чашка эспрессо Вычитала в интернете наблюдение: молодежь, не то что мы, нажимает на дверной звонок не указательным пальцем, а большим, как на кнопки телефона
А вот история из Москвы Поругался мужик с женой и стал грозить ей пистолетом Он часто так делал, поругавшись с женой Случайно нажал на клавишу, в смысле, на крючок, пистолет выстрелил Но пуля не в жену попала, а в лоб сыну этого мужика, который как раз пролетал мимо окна Бросился типа с крыши покончить самоубийством, поскольку не мог больше жить с мачехой А поскольку они жили на втором этаже, для надежности он не стал прыгать из своего окна, а залез повыше Я его даже знала немного, этого парня Забавно, что пулю в пистолет отцу он сам и засунул Обычно отец грозил пустым пистолетом, а парень, чтобы от мачехи избавиться, зарядил эту пулю, которая ему же в конце концов и прилетела
В Берлине тоже выдающийся случай: тетка замочила мужа топором по загривку Он был пластическим хирургом и сделал ей за четыре года совместной жизни двадцать операций…
Как думаешь, есть смысл выходить замуж?
А. из Зальцбурга
Вопрос про замуж напомнил мне Альку-стоящую-возле-картины. Ее реакции на искусство — всегда парадоксально-бытовые и очень личные. «Я бы не надела такое платье. Неплохо жить в таком доме». Но первым делом у всякой картины Алька клюет носом в табличку: кто нарисовал, когда, как называется. Что-то бормочет быстрыми губами: как колу пьет.
Нашлась затерявшаяся в океане Марта, тайфун. Не сгинула в голубой бездне, не рассеялася ветрами. Нашлась как миленькая. Потопила пару сухогрузов в Лабрадорском море, потусовалась у берегов Гренландии, подзарядилась холодными течениями и несется теперь прямиком к Бискайским берегам. Вариантов нет: ветра не изменятся. Синоптики клянутся в алгебраической точности прогноза. Сегодня — последний солнечный день, завтра — серединка на половинку, к вечеру начинает дуть, послезавтра дует уже как следует, на следующий день нарастает, а на пятый ударит апофеоз. Пляжа на некоторое время не станет. С Острова Устриц может смыть к Посейдонам собачьим плантации Луи Луи. Отели и рестораны на первой линии от моря будут закрыты. Предусмотрены дополнительные поезда до Бордо: на случай, если отдыхающие драпанут одновременно. Туристические кораблики с послезавтра, напротив, отменяются. Радует лишь, что нашествие будет кратким. Марта отступит в океан и там, наконец, издохнет, оставив на побережье разбитые лодки и осень.
— Последний солнечный день, — сказала Фея, откладывая газету и отхлебывая утренний кофе с молоком. — Вечером кончится лето.
— Ты об этом думаешь? Я каждый год переживаю, что это мое последнее лето. Не будет больше травки зеленой, моря голубого… А в этом году — так очень остро переживаю. Морис пиф-паф — и прощай, природа.
— Оставь ты Мориса в покое. Какое-то лето точно будет последним. И последний снег будет, и последнее Рождество, и последний секс, между прочим. Но не сейчас. У тебя, кстати, на лбу написано, что ты доживешь до конца времен. Так что раньше не рассчитывай соскочить.
— В общем, к этой осени я готов, — заметил я. — Присмотрел в гардеробе твоего мужа прекрасные калоши. Осенью тоже много прекрасного происходит. Вино горячее на улице… А последнего секса не будет. Секс — бесконечен…
Наши хэнди зазвонили в одну секунду. Можно ввести такую примету: синхронный звонок — загадывай желание. Не превратиться ли мне из противника примет в изобретателя новых? Тем более уместная мысль, что в трубке возник голос Пухлой Попки, с которой мы приметы как раз обсуждали. Попка сообщила про ураган, я сказал, что в курсе, тогда она сообщила, что сегодня ранним вечером они с Пьером выступят-таки на Дюне. Пока там есть хоть какая-то публика. Завтра точно никого не будет.
И мы с Феей отправились на Дюну: попрощаться с купальным сезоном, а потом и на выступление глянуть. Мои представительские евро будут ребятам кстати. Солнце было каким-то взвинченно летним: как лампочка, прежде чем перегореть, вспыхивает в агонии сверхрасчетных мощностей. Туристов на Дюне болталось даже больше обычного (во всяком случае, как я запомнил по прошлому году): видимо, не только мы догадались использовать в мирных целях последний погожий день. Пришлось брести на дальнюю оконечность. Километра два с половиной по глубокому песку. Слева уходит в горизонт густой темно-зеленый лес. Справа бликует разными оттенками синевы — опять же, вплоть до зеленого — океан. Полный формидабль, адмирабль и питтореск. Где-то в глубине синевы беснуется Марта. Бодается с авианосцем, спешащим в далекий спасительный порт. Перегрызает пополам рисковый браконьерский катерок. Точит зуб на Европу.
Я подумал, что имя Марта подошло бы большой белой акуле. Это ее официальное название: Большая Белая Акула. Я слышал про нее радиопередачу в баре. Рыба сия — самое глупое и страшное существо на Планете Дождя. Мозг у нее — с изюминку. Акула все время плывет, не останавливаясь: неделями, месяцами, годами. Наматывает по мировому океану сотни тысяч километров. Если на пути попадается предмет, Большая Белая Тварь без вопросов жрет предмет. Дельфин, человек, бомба времен Второй мировой: акуле все около птицы. Съедобное переваривает, несъедобное отрыгивает. И фигачит дальше. Безликая, не знающая добра стихия. Я хочу рассказать об этом Фее, но почему-то рассказываю о другом. О том, как велик соблазн раствориться в стихии, какие доисторические инстинкты будит в человеке сильный ветер и бескрайний океан.
