Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
– Тихо! У тебя души отродясь не было,– жестко сказал Попович, напуская на себя строгий вид.– Криком нас не возьмешь. Лучше сказывай, видел Емелю? Говорят, сгинул мужик?
– Да что ему сделается? Второй день из «Копченого голландца» не вылезает. Крепко там завис с друзьями-приятелями,– с досадой ответил домовой, снимая глину с пальцев.– Ну, что глаза вытаращили?! Это в двух кварталах отсюда. Там на закуску подают морские блюда. В «Копченом голландце» собираются моряки и рыбаки. Всё байки друг другу травят, никак не наврутся. У них соревнование: кто кого переврет.
– Знаем мы эту рюмочную.– Лева хлопнул богатыря по плечу, и они зашагали в указанном направлении.– У нас по дороге ломбард будет. Заскочим на минутку…
Из здания ломбарда с коваными решетками на окнах Задов выскочил как ошпаренный. Спускаясь по ступенькам высокого крыльца, он рассуждал вслух:
– Ничего себе процентики накапали! Суток не прошло!.. С такими кровососами мы никогда не построим цивилизованное общество.
Хозяином ломбарда был старый вампир по прозвищу Кровопуз. Упырь решил на старости лет открыть маленький бизнес. Как он витиевато выражался, «для поддержания штанов и детишкам на… гм-м… молочишко». Предприятие процветало. Кровопуз лелеял тайную мечту: открыть банк донорской крови. Не надо по ночам ни за кем бегать. Сами принесут! Денежки всем и всегда нужны. Надо жить полнокровной жизнью. Пониженный гемоглобин в крови – это очень плохо для здоровья.
Лева повертел в руках именной никелированный дамский браунинг и сдунул с него невидимые пылинки.
– Ободрал как липку! Кол осиновый тебе в сердце! Дождешься у меня,– исходила злобой жертва азартных игр.
– Ругаешься?! – уточнил богатырь у разбушевавшегося товарища. Он во всем любил ясность.
– Нет, благословляю! – Лева почесал пятерней затылок.– Без денег в кабаке делать нечего. Есть идеи?
– Командир же нам червонец выделил! – насупился витязь.– Один на двоих.
– А-а! Как пришло, так и ушло,– отмахнулся одессит.
– В какой глаз хочешь? В левый или правый? – поинтересовался Попович и уже жалобнее напомнил: – Если задание провалим, Владимиров нас в нарядах сгноит. Из внеочередных караулов и патрулей вылезать не будем!
– Гениально! Почти эврика! – обрадовался Задов.– Я называю это «мозговой штурм». Алешка, ну почему я в тебя такой влюбленный! – Он закатал тельняшку на левой руке и вытащил из кармана бриджей синий химический карандаш, старательно послюнявил обломанный грифель и корявыми буквами написал на плече: «ПАТРУЛЬ КОЧЕСТВА».
– Правильно писать через «а»,– сделал замечание Алеша, наблюдая за пыхтевшим товарищем, от усердия высунувшим язык в синих разводах.
– Откуда такой грамотный выискался? – не отрываясь от росписи по коже, уточнил Лева.
– Проверочное слово – качок,– раздулся от гордости Попович. Он согнул руку в локте. Под звякнувшей кольчугой перекатились бугры мышц.– Не забывай, я ж поповский сын. Папенька с малолетства грамоте обучал.
– Готово.– Задов осмотрел косую надпись с исправленной буквой, подумал и в конце надписи поставил жирный восклицательный знак.– Теперь никто не отвертится.
Направляясь в таверну «Копченый голландец», Задов и Попович прошли мимо кряжистого неохватного дуба, обвитого золотыми пудовыми цепями. Вокруг сновали стайки туристов, щелкали фотоаппаратами у развесистого дерева. На широкой ветке вальяжно лежал кот Баюн – местная достопримечательность, национальный герой Лукоморья, изображенный на гербе и воспетый в фольклоре. Увидев оперативников, наглый котяра изогнулся дугой и, вздыбив шерсть на загривке, истошно провыл:
– Покайтесь, грешники!
Отрядники недоуменно переглянулись. Когда Баюн нажирался жидкой валерьянки, его начинало нести по делу и без дела. Неистовому коту могли позавидовать все ораторы и прорицатели, вместе взятые. Вот и на этот раз, с трудом удерживая равновесие, Баюн отхлебнул валерьяны из невесть откуда взявшегося пузырька. Указывая на Леву и Алешу трясущейся лапкой, он продолжил:
– Почернеет малина и осыплется кора!
Толпа вокруг дуба разинула рот и испуганно притихла. К пророчествам мохнатого сказителя относились всерьез. Правда, не всегда его правильно понимали.
– Деформированное время будет мстить за непочтительное обращение с ним. Манипулируя реальностями, вы подкладываете мину под фундамент Вселенной! Беда не за горами! – тут Баюн испуганно прикрыл лапой рот.
Он был в курсе, что к его речам окружающие относятся всерьез. Но в этот раз смысла некоторых произнесенных слов он сам не понимал. Баюн предпочитал мурлыкать только хорошие пророчества. О плохих событиях он не любил распространяться. Никому не нравятся горестные новости и те, кто их приносит. А вот сейчас прорвало. «Закусывать надо. И что это на меня нашло? – с запоздалым раскаянием подумал кот, с трудом сползая с дуба.– Авось обойдется».
Отрядники не стали выяснять отношения со спивающейся в ускоренном темпе знаменитостью на глазах у туристов. Потом. Все потом. Не оглядываясь, они зашагали дальше по своим делам.
Завернув за очередной угол, новоиспеченные патрульные уперлись в дом, на фасаде которого висела вывеска «Копченый голландец». Рядом красовалось изображение одноглазого капитана с трубкой в руке. Изображение было выполнено в нежно-коричневых тонах, навевая ассоциации с аппетитной корочкой курицы-гриль, вынутой из жаровни и поданной сразу на праздничный стол.
– За мной! – безапелляционно заявил Лева и толкнул дверь харчевни. Весело тренькнул колокольчик, висевший над входом.– Не забыл, что нам сказал командир? Будьте по-то-та-ли-тар-не-е.
– Это чё такое? – озадачился богатырь. Свое образование он закончил на правописании, которое домучил перед побегом из родительского дома. Поповский сын справедливо рассудил, что для совершения подвигов этого должно хватить за глаза. Смышленый мальчуган оказался прав.
Задов долго не раздумывал и сразу выдал ответ:
– Тоталитарный – значит сильный, жестокий, нахрапистый! То же самое, что и авторитарный!
– Ага,– озадачился богатырь. Переспрашивать не позволяла гордость.– Понятно.
Громко топая по скрипучим половицам, они поднялись в зал.
Моряки и рыбаки любили заходить в «Копченого голландца», пить брагу, пиво и закусывать морскими разносолами, просиживая до самого вечера. Всякие новости распространялись по Лукоморью с молниеносной быстротой, и их надежными источниками и проводниками часто были посетители таверны.
За стойкой рядом с винными бочками стояли хозяин заведения Тритон и его закадычный приятель Водяной, смотритель городского водопровода. Они вели беседу, неспешно потягивая медовуху из высоких глиняных кружек.
На двоих вошедших никто не обратил внимания, и они начали оглядываться по сторонам. Стены зала были задрапированы рыбачьими сетями и канатами, завязанными хитроумными морскими узлами. В ячейках сетей висели раковины моллюсков, морские коньки, причудливые ветви кораллов и засушенные морские звезды. Окнами служили иллюминаторы, снятые с затонувших кораблей. На почетном месте возвышался изъеденный донными червями деревянный штурвал с позеленевшей медной табличкой, на которой было выгравировано «Мария Целеста». Под потолком на цепях висело внушительных размеров чучело не то акулы, не то русалки-убийцы с облезшим хвостом. Чучело было старое и сильно завяленное, к тому же покрытое толстым слоем пыли. В углу приткнулся тяжелый скафандр водолаза со следами зубов. Везде стояли, лежали и висели подводные диковинки. Их название точно мог знать только настоящий ихтиолог. На столах вместо пепельниц стояли глубокие устричные раковины. Стулья заменяли бочонки, сильно вонявшие ромом.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
