— Вы правы. Решать будут родители Адольфо. Но никто и ничто не помешает мне высказать свои соображения, и я непременно это сделаю.
Я отвезла Жермену домой и вернулась в родные пенаты. Одной рукой я держала мертвой хваткой Адольфо, а в другой сжимала рецепт на риталин, собираясь отдать его супругам Агилар, но в последний момент засомневалась. Можно кое-что попробовать, прежде чем переходить к оружию массового уничтожения. Я спрятала рецепт в сумочку и попросила Пьера перевести мои слова Консуэло:
— Ничего серьезного. Для начала врач прописал гомеопатические средства. Я взяла на себя труд купить в аптеке шарики — ромашку и нитрат серебра. Не беспокойтесь, я проверила в Интернете: эти средства успешно испытали на питбулях.
В эту ночь я заснула со сладким чувством выполненного долга. Могла ли я еще месяц назад представить себе, до чего приятно бывает помогать ближнему?
День двадцать девятый
Пребывать в гневе — все равно что схватить раскаленный уголек, чтобы кинуть его в ближнего: первым обожжетесь вы сами.
Будда
Как и каждую неделю, продавец газет из киоска на Биржевой площади молча протянул мне номер «Модели» и, как обычно, сделал вид, что собрался вложить журнал в «Национальный доход», ха-ха-ха, шутка.
Сотрудники имеют право на бесплатную подписку, но мне нравилось ходить за «моим» продуктом. Кроме того, так я увеличивала объемы продаж и могла рассчитывать на бонус в конце года.
Я взглянула на обложку и с трудом удержалась от улыбки: портрет Пэрис Хилтон пересекал заголовок «Жозе Бове, каким вы его никогда не видели».
Меня часто поражал выбор заголовков для первой страницы. Как и большинство журналистов, я прихожу в бешенство, когда статью или хитрое расследование сводят к двум коротким словам: «Парочка воссоединилась!» Однажды я решила понять принцип действия машины, перерабатывающей тонкие идеи, и проникла на летучку «зацепки для обложки». Целых два часа я пыталась помогать коллегам придумывать заголовки одновременно краткие, конкретные, забавные и зазывные. Главным материалом того номера было исследование, посвященное новым продуктам для «красоты и здоровья». После бесконечных споров («Тонкая везде, кроме мозгов» — явный шовинизм. «Диета, увеличивающая ваш потенциал соблазнительницы» — косноязычно. «Стану стройной, если захочу» — слишком избито) меня осенило:
— А если назвать «Худеем по-особому»? — радостно выкрикнула я.
Так я поняла, что правильно озаглавить дамский журнал — весьма тонкое, отдельное ремесло и мне в нем ловить нечего.
Утро выдалось холодное, я была счастлива, и меня не слишком волновало, как бывший лидер крестьянской конфедерации отреагирует на соседство с крутозадой американкой, внучкой магната гостиничного бизнеса. Возвращение на обложку означало одно: двуглавое руководство благословило новую ПОП, что было важно само по себе! Я устроилась за столиком в «Бальто», заказала ромашковый чай — кофе без кофеина тоже плохо действует на нервную систему, даже если на банке написано «справедливая торговля», — и принялась за чтение. Начала я с первой полосы, наслаждалась каждой новой рубрикой, перелистывая страницу за страницей и не поддаваясь соблазну немедленно открыть «моего» Жозе Бове, хотя этот портрет был первым в длинной серии «доброжелательных и обогащенных смыслом» статей.
На мгновение я даже подумала, что оказываю журналу большую услугу, но тут же прогнала сию тщеславную мысль. Нет. Главное — не поддаться гордыне. Не считать себя лучше других. Этот крестовый поход я вела против себя, журнал тут ни при чем. Подать пример — другое дело. А нахрапистый прозелитизм… какая гадость! Как замечательно сказал Рене Шар: «Хватай удачу за хвост, держи обеими руками свое счастье и рискуй. Другие последуют твоему примеру»! Слова нашего прекрасного поэта меня успокоили.
Я дочитала трехстраничную заметку о том, как будут носить пояса в 2006 году (ответ: или на талии, или на бедрах — смотря по обстоятельствам), потом дрожащей рукой открыла следующий разворот.
Вот она.
Я увидела.
Я прочла врезку.
Я заказала коньяк.
Через сорок пять минут я без стука ворвалась в кабинет моих шефинь. Ни долгая поездка в метро, ни дыхательная тантрическая йога — ничто не помогло мне справиться с бешеным биением сердца.
Последовала сцена из «мыльного» сериала. Швырнув «Модель» на стол, я угрожающе проскрежетала:
— Что это за… дерьмо?
Раф залилась хохотом, не отклеив взгляд от монитора, а Мими без отрыва от телефона кивнула и погладила свое ожерелье — знак отличного расположения духа. У меня не осталось сомнений: мое двуглавое начальство решило, что я пошутила. Ничего удивительного, так ведь? Сочинять приколы и хохмы по восемь часов в день триста дней в году — разве не этим десять лет подряд занималась наша ПОП? И кто, кроме меня, виноват в столь удручающей ситуации? В голове пронесся хоровод образов: печальный Пьеро с белым лицом и дорожками слез на щеках; ребенок-горбун, объект насмешек безжалостной толпы; слепой цирковой медведь… Я забыла о философии, как только сформулировала мысль: «Не я ли своими руками надела на себя маску шута, за которой всегда прятала настоящее лицо?» Стоп! Притормози, детка. Довольно умствований.
Хорошее настроение главных редактрис охладило мой пыл. Я решила дождаться, когда они освободятся, взяла со стола свой журнал и устроилась на угловом диванчике. Ярость сменилась унынием.
Кому-то на нашем этаже пришла в голову блестящая мысль проиллюстрировать мою статью коллажем со снимком Жозе Бове: он был изображен в виде святого с молитвенно сложенными ладонями, в шерстяном колпаке из грубой шерсти и с нимбом над головой.
Дурищи из группы «выпуска» по собственной инициативе, не сказав мне ни слова, «перевели» для читательниц статью. Врезка гласила: «Полин Орман-Перрен возвращается к нам во всем блеске! Но главная редакция предупреждает: всю ответственность за портрет Жозе Бове, являющий собой нечто среднее между ироничным жизнеописанием и вполне ехидным восхвалением, несет автор! Поля генетически модифицированных культур скошены, пойдет ли крестьянский лидер крестовым походом на ПОП? Саспенс! Статья для тех, кто понимает!»
Итак, всю мою профессиональную работу по созданию атмосферы открытости и доброжелательности к людям, взаимопонимания, всеобщей любви — не убоимся громких слов! — свели на нет несколькими язвительными строчками.
Результат я сейчас лицезрела вместе с тысячами рядовых читательниц «Модели».
Новая ПОП выглядела хуже прежней.
Раф как будто прочла мои мысли.
— У тебя недовольный вид, козочка моя. Это из-за врезки? Слушай, мы хотели сделать тебе сюрприз, хоть ты и не любишь врезки. Но представь, что какая-нибудь читательница не врубится в твой тонкий юмор и примет все за чистую монету. Да она тут же пошлет всех нас куда подальше вместе с нашим журналом, ее просто стошнит от твоего прекраснодушия!
