— Да зарядку забыл, вот и стараюсь пореже включать, чтобы аккумулятор не посадить.
— Как дела?
— Нашел, где жила Кэти.
— Ого! Отлично! Как тебе удалось?
— Помнишь часики? Сначала я нашел ювелирный магазин, где такими торгуют, а там уже мне рассказали, где она жила. В смысле, жила в последнее время. Адреса пока нет. Зато есть новое имя — Фрэнк Тодд. У нее здесь тоже есть брат. Да, и еще она работала в доме престарелых.
— Ты сейчас где?
— Выхожу из дома ее жениха.
— Она обручена?
— Я бы сказал.
— Что?
— Ничего. А у тебя как дела?
— Нормально. Говорила со свидетельницей, которая помнит тот день, когда девочка пропала. Ее зовут Бернадетт Линч, они с отцом тогда торговали мороженым. Берни сказала, что отец приметил одну подозрительную машину, но с ним удастся поговорить только завтра. Приятная женщина, до сих пор искренне переживает.
— Что за машина?
— Синяя, на вид спортивная. Говорит, отец и запомнил ее потому, что такая машина не очень-то подходит для семейного отдыха. Берни обещала поспрашивать у его друзей: может, он кому рассказывал, но до наших дней мало кто дожил, так что особо надеяться на это не стоит.
— А о номерах что-нибудь известно?
— Ничего.
— Плохо. Как описала мужчину?
— Моложавый, темные волосы, усы. Вроде с ним была еще женщина.
— И все?
— И все, разве что девчушка капризничала — не хотела возвращаться домой.
— Ты считаешь — ложный след?
— Честно говоря, нет, — ответила Сара. — Когда она рассказывала, я просто нутром что-то почуяла.
— Интересно такое слышать от тебя. Хочешь, расскажу тебе про странное совпадение.
— Давай.
— Когда сегодня я увидел вывеску того ювелирного магазина, почувствовал то же, что и ты.
— Знаешь, Джон, может, мы начинаем… я не знаю, наверное, это смешно, только мне кажется, мы начинаем потихоньку распутывать это дело.
— Вполне возможно.
— Я тут подумала… Хочу выяснить, что за фрукт этот Уилли Стонтон.
— Сара!
— Я осторожно. Просто посмотрю на него со стороны.
— Я же просил тебя держаться от этого бара подальше, пока я не вернусь.
— Я вполне могу позаботиться о себе.
— А я и не говорю, что не можешь. Но завтра я возвращаюсь, вот и сходим вместе.
— Ладно, ладно, — ответила Сара и кинула пустую баночку из-под йогурта в мусорную корзину. — Ты там как? Голос что-то усталый.
Она услышала, как он вздохнул:
— Нормально. Слушай, я сейчас отключусь, у меня труба уже вовсю сигналит. Поеду в дом престарелых, где работала Кэти, может, там ее адрес дадут.
— Хорошо, позвони мне, если что узнаешь.
— Само собой. Только, Сара, говорю тебе еще раз: держись подальше от этого бара и Уилли Стонтона.
— Договорились. Пока, Джон.
Сара положила трубку и тут же набрала другой номер. «Говорю тебе еще раз»?
— Алло?
— Джеки? Слушай, я сейчас тебя напрягу, мне очень-очень нужна твоя помощь.
— Ой, Сара, я первый раз за день присела, а ты…
— Я бы не стала просить, если бы это не было важно.
— Ну что такое?
— Можешь сегодня вечером с мамой посидеть?
— Понимаешь, я только что вернулась, и мне…
— Всего час-два. Мне нужно кое-что проверить.
— Ладно, надеюсь, получится. Я позвоню Белинде.
— Спасибо, Джеки, ты просто клад!
Сара положила трубку и подмигнула Сумо:
— Ну что, псина, поехали кататься?
Джеки подъехала к дому матери и отперла дверь.
— Привет! — громко сказала она.
Из гостиной с недоеденной тарелкой супа на подносе вышла Белинда:
— Здравствуйте, Джеки!
— Все в порядке?
— Она ничего. Беспокойная только немного.
— Почему?
— Сара рассказывала вам, что случилось сегодня утром?
Джеки отбросила со лба прядь волос. Она устала. До Сариного звонка она успела выпить пару бокалов вина, но отказать младшей сестре у нее не хватило духа.
— Нет, только попросила посидеть час-другой с мамой, пока она вернется.
— Она, наверное, расстроилась. — Белинда прошла в кухню и принялась заворачивать хлеб и убирать со стола, собираясь уходить. — Сегодня утром ваша мама запустила ей в голову флаконом духов. Все было в осколках.
— Вот это да! — вздохнула Джеки. — Бедная Сара… Понятно, что ей захотелось хоть пару часов побыть одной.
— Когда они сердятся и капризничают, всем достается, — сказала Белинда. — Бог свидетель, когда я сидела со своим отцом, то временами просто не узнавала его.
— Мама поэтому беспокоится?
— Не знаю, Джеки. Могу сказать только одно: в последние несколько недель я замечаю, что она становится неуправляемой.
— Что ж, спасибо, Белинда. Вы, конечно, вправе уволиться, когда захотите.
Белинда внимательно посмотрела на Джеки:
— Возможно, вам стоит поговорить с сестрой. Ваша мама — прекрасная женщина, но все идет к тому, что скоро я уже не смогу с ней справляться.
— Хорошо, поговорю.
Джеки вошла в гостиную:
— Привет, мам.
Мать сидела в своем любимом кресле и смотрела телеканал «Нэшнл джиографик». Сегодня Белинде удалось полностью одеть ее и даже обуть. Джеки опустилась на кушетку.
— Что показывают?
— Императорских пингвинов, — спокойно ответила мать. — Удивительно, как они выводят птенцов в таких условиях. Там же так холодно…
— Да, — откликнулась Джеки, — удивительно, но не зря говорят: семья — это сила.
Она поудобнее устроилась среди подушек и стала вместе с матерью смотреть про императорских пингвинов.
Сара припарковалась напротив паба «Несбитс» и выключила мотор. В это время Томас-стрит уже затихала, магазины и конторы закрылись.
— Сиди тут и постарайся вести себя прилично, — велела она Сумо, который, стоя на заднем сиденье, подозрительно поглядывал на прохожих. — Сиди, охраняй машину.
Она вышла из машины и заперла ее. Через несколько секунд она уже пробиралась по сумрачному пабу. Вокруг не было ни души, только у стойки одиноко сидел какой-то старик в поношенной нейлоновой куртке и клетчатой шляпе, надвинутой по самые брови. Сара присела на табурет неподалеку и огляделась. Место было старомодное, отделанное неровным темным деревом и уставленное расшатанной мебелью. На одной стене висела истыканная мишень для дартса, возле другой стоял автомат, продающий сигареты.
