— Никогда не видела, чтобы солнце так сверкало на воде, — призналась я, когда он поднялся на борт. С него ручьями стекала вода.
— А вот я никогда не видел такой белокожей особы! — крикнул из воды Рой.
— Заткнись! — оборвал его Джастин под дружный хохот всех остальных.
Рой процедил какое-то словечко, какого я даже никогда и не слышала, и поплыл прочь. Трейси, как и обе ее подружки, с нас глаз не спускали, хотя и делали вид, будто весело брызгаются. В голове у меня царило спокойное удовлетворение. Да… даже благодарность, вот что это такое. Джастин меня защитил.
— Идем! — позвал он и протянул мне руку.
Прежде чем взять ее, я кинула взгляд ему на ладонь.
Некоторые вампиры, хотя и не все, верят в то, что по ладони можно многое узнать о человеке. Линия жизни у Джастина была длинная-предлинная, до самого запястья. На самом деле эта линия вовсе не говорит, сколько вы проживете — это показатель вашей любви к жизни, вашей жизненной силы. Из Джастина вышел бы отличный член моего братства. Однако в следующий миг он уже ухватил меня за руку, не дав довести мысль до конца, и потащил к борту.
— Боишься прыгать?
Я кивнула. Он крепче сжал мою руку. Такие теплые ладони, такая горячая кожа. До сих пор моя жизнь была слишком холодной. Пальцы ног у меня уже торчали над краем, и я со всех сил вцепилась в руку Джастина.
— Это совсем другое, чем гулять под ливнем, — промолвил он, напоминая о нашей первой встрече на лугу. — Но тоже очень весело, клянусь.
— В чем может клясться тот, кто называл меня потаскушкой?
Джастин вздохнул, но глаз не отвел.
— Ты мне это всегда будешь припоминать или все же позволишь загладить вину? — спросил он.
Я так и разинула рот, не находя, что же ответить.
— Прости, — пробормотала я после неловкой паузы. — Ты прав.
— Хочешь надеть ласты? — спросил он.
Я покачала головой.
— Как знаешь. Значит, слушай — тут довольно мелко, так что не ныряй. Просто прыгни. — Он заглянул мне в лицо и выждал, пока я тоже погляжу на него. — Ну что, готова?
Я кивнула.
— Тогда поехали?
Я поглядела на Джастина. Он взглядом ободрил меня.
— Поехали, — решительно сказала я.
Тело Джастина взмыло в воздух. Я зажмурилась, согнула колени — и прыгнула. Солнце припекало мне спину. Я вскинула руки вверх и вошла в воду — скользнула в чуть щекотные, покалывающие объятия океана. Он обхватил меня, словно сжал тысячей тонн давления. В ушах стояли гул и плеск. В уши и ноздри хлынула вода, но я задержала дыхание и, едва коснувшись ногами песка, оттолкнулась и что есть силы устремилась наверх. Вынырнув на поверхность и жадно хватая ртом воздух, я открыла глаза и вдруг принялась смеяться, смеяться без остановки. А вытерев глаза, поймала улыбку Джастина.
Джастин, по пояс в воде, шагал в мою сторону. Трейси подплывала к нему справа, со спины, но он не замечал. Он во весь рот улыбался, и, кажется, я тоже. Он открыл рот, и на какой-то миг мне показалось, что он протягивает ко мне руки, — но тут Трейси сзади обхватила его за грудь, прильнула к его спине. Лак на руках у нее был ярко-розовый. Хотя Джастин в ту же секунду накрыл ладонью руку Трейси, однако взгляд его ни на миг не отрывался от моего лица. Но вот наконец он повернулся к Трейси, и тут Тони выскочил из-под воды и щелкнул фотоаппаратом в двух дюймах от моего лица.
* * *
— Лина, откуда у тебя этот медальон? — спросила Трейси с пассажирского сиденья машины Джастина, поворачиваясь ко мне.
Мы возвращались в Уикхэм. Судя по солнцу, было около четырех. Я потрогала цепочку на шее.
— Подарок.
— Такая прелесть. Пыльца фей, — подала голос Клаудия с сиденья позади меня.
Тони фыркнул.
— Флакончик какой-то весь потертый уже. Надо бы заменить его новым, — звонким голосочком заметила Кейт.
Я промолчала. Мы уже поворачивали на Мейн-стрит, главную улицу Лаверс-Бэй. Та часть ее, что выходила к кампусу Уикхэма, кишела всевозможными лавочками и магазинами. В эту субботу там был еще и рынок.
— Не видела, чтобы носили украшения с пыльцой фей класса так с третьего, — продолжала Клаудия. — Лина, это так старомодно, настоящее ретро.
— Можешь меня высадить? — спросила я, увидев над одним из прилавков вывеску «Дикорастущие травы и цветы».
— Но тебе вовсе не обязательна вылезать, — запротестовала Кейт, хотя я заметила, как она бросила, быстрый взгляд на Трейси.
— Да-да, не надо, пожалуйста, — поддержал Тони, но Джастин уже начал тормозить.
Он остановил автомобиль с правой стороны дороги совсем неподалеку от ворот Уикхэма. Я поймала в зеркальце заднего вида взгляд Джастина.
— Увидимся, Тони, — бросила я и хлопнула за собой дверцей.
Несомненно, по возвращении мне предстояло сполна выслушать упреки за то, что я бросила его одного со стервятниками, но мне надо было кое-что сделать. По-хорошему, этим следовало заняться еще в первый день в Уикхэме.
Миновав телеги с яблоками, тыквами и разнообразными сортами яблочного сидра, я остановилась перед телегой, полной трав и цветов. Из плетеных корзиночек высовывались белые ромашки, фиолетовые маргаритки, разноцветные астры и ярко-желтые хризантемы. Изящные букеты были перевязаны коричневой атласной лентой.
— Мне нужна лаванда, — сказала я женщине, сидевшей за телегой на раскладном стуле. — Маленький пучок.
Женщина с улыбкой протянула мне цветы.
— Четыре доллара.
Я заплатила и побрела обратно к кампусу. Лаванда пахла райски, и я всю дорогу от Мейн-стрит до величественных арок ворот прижимала букетик к носу. Уже проходя в ворота, я вдруг услышала:
«Моряк был ранен в бою…»
Я вихрем развернулась. Кто это поет? Кто поет эту песню? Сзади никого не было. Я обвела взглядом территорию за воротами, но и там никто не пел. Я снова шагнула вперед, и еще, и еще. Но когда наконец походка моя выровнялась, а до общежития оставалось совсем недалеко, тот же голос послышался снова.
«И моряк стоял до конца…»
Выронив лаванду, я зажала уши руками. Сердце едва не выпрыгивало из груди. Я снова посмотрела вокруг, просто чтобы убедиться наверняка. Ученики сновали туда-сюда, из одного общежития в другое, многие расположились на травке, наслаждаясь прекрасной погодой. Я отняла руки от ушей и наклонилась подобрать лаванду.
— Позвони мне попозже.
— Ужин в восемь.
Совершенно нормальные разговоры. Никто ничего не поет, тем более с шотландским акцентом.
Призраки умеют обманывать, у них свои способы сделать так, что мысли твои станут тяжелы, точно ветви после грозы. Это голос Вайкена кружился в кронах, явившись из глубины моих воспоминаний. Даже здесь, в Лаверс-Бэй, в Массачусетсе, я знала: мой бывший собрат, мой возлюбленный, тоскует по мне.
