Опоясывающие нас кольцом белки неожиданно поднимаются на задние лапы, громко шипя на нас. Хотя нет, вернее на меня одну. Могут ли они понимать человеческую речь? Или, хотя бы, чувствовать интонацию?
— Тише, Ира, тише. Пусть они и твари, но твари Божьи, как и все мы.
Белки утихают, вновь опускаясь на все четыре лапы, и продолжают свое шествие, гордо вытянув пушистые хвосты.
— Нет, конечно, — продолжает он, — Они проводят нас только до ворот, а потом уйдут восвояси.
— Как ты управляешь ими?
— Я не управляю. Я просто попросил их проводить меня.
— Они не причинят никому вреда?
— Нет. Я попросил их и об этом.
Бред! Форменный бред! Попросить белок Безмолвия не убивать людей… Он или чудотворец, или сумасшедший. Скорее второе, о Боже мой, почему же так хочется верить в первое?!
До ворот остается совсем немного. Проем занят полутора десятками солдат, разглядывающих нас в объективы ночных прицелов и биноклей. Они удивлены, поражены, но не опускают автоматов, нацеленных на нас.
— Не стреляйте! — кричу я, — Это друзья.
Реакции не видно — автоматы не уставились своими черными зрачками в пол, но и огонь открывать никто не спешит. Интересно, почему я сказал «друзья»? Кого имела в виду? Себя и Эзука? Сергея и Эзука? Не могла же я даже подсознательно иметь в виду белок?
Зато отчетливо заметна реакция на мои слова среди черных чудовищ. Они зашевелились, выбиваясь из строя, сталкиваясь друг с другом и скаля зубы.
— Не делай резких движений. — тихо шепчет Эзук, — Не кричи. Они этого не любят… Им по душе тишина и покой…
Тишина и покой… Самые страшные убийцы Безмолвия, налетающие, словно ураган, сопровождая свое появление невероятным шумом и визгом! Они любят тишину и покой? Бред!
Белки останавливаются, перестраиваясь, словно гвардейцы на строевой подготовке. Растягиваются в широкую цепь, давая нам проход к воротам завода. Наконец-то наши ребята опустили автоматы — поняли, что эта орава белок не собирается входить в ворота.
— Пойдем, — говорит Эзук, и делает шаг вперед, выходя из окружения своей страшной свиты. Я оказываюсь позади него, отставая на один — два шага.
Где-то далеко, в центре поля боя, где стояли, замерев друг напротив друга, мародеры и защитники завода, раздается яростный крик, за которым следует автоматная очередь. И тут же Безмолвие оживает, наполнившись криками и выстрелами.
Я слышу глухой удар где-то вдалеке, а за ним без труда узнаю характерный свист летящей к цели мины. Эзук продолжает идти впереди меня так, словно бы ничего не случилось или, по крайней мере, все происходящее его просто не касается. Он не обращает никакого внимания на то, что белки за его спиной поднимаются на задние лапы, шипя и клацая зубами. Их черные морды подняты вверх — даже они понимают, откуда следует ждать опасности.
Я замираю на месте и, подобно белкам, всматриваюсь в абсолютно черное небо, непроизвольно заглянув за границу видимого спектра. Я в инфракрасном диапазоне, и теперь могу различать яркие вспышки выстрелов, поглощаемые атмосферой в видимом спектре. Вижу я и рассеянные пятна солнечного света на черных тучах, закрывающих собой небо целиком и полностью. Вижу и мину, рассекающую воздух и оставляющую за собой светящийся теплом свет.
Вижу, и без труда определяю траекторию… Она ударит точно по беличьему ковру, раскинувшемуся позади меня.
— На землю! — кричу я, и молниеносным броском прыгаю на Эзука, сбивая его с ног.
Лежа ничком на земле я слышу, как белки разбегаются в разные стороны… Что это? Инфракрасное зрение, как у меня, или просто шестое чувство, предупреждающее этих тварей об опасности? Какая разница, все равно среагировали они слишком поздно.
Разрывается в каких-нибудь пяти метрах от нас — все же траекторию я определила недостаточно верно, — обдав меня, прикрывающую спину Эзука, фонтаном черного снега, осколками и кровью белок, перемешанной в жуткий компот с их шерстью, костями и внутренностями.
— Нет! — кричит Эзук, яростным движением сбрасывая меня со своей спины, — Нет! Нет! Нет! Нет!
Его крик срывается на протяжный стон, и Эзук, едва поднявшись на ноги, начинает заваливаться на спину, словно подкошенный чьим-то умелым выстрелом. Впрочем, в первое мгновение я решила, что так и есть.
Безмолвие обратилось в ад. Беличий ковер, распавшись на отдельные группы, по десятку белок в каждой, расползался по полю боя с невероятной скоростью. Боже мой, да сколько же их? Не сотня, не две — гораздо больше. Словно все исчадья ада, обитавшие в Безмолвии, в один миг решили выбраться к стенам завода.
Люди, отчаянно крича, падали, погребенные под чудовищное лавиной черных тел. Белки, якобы любившие тишину и покой, теперь, видимо, вспомнили о другом своем увлечении — крови.
Орава из полутора-двух десятков этих существ, отбежав в сторону, вдруг развернулась и, словно поняв, что за сметенными воротами дичи несравненно больше, бросилась к нам.
— Унесите их! — кричу я солдатам, стоящим в проеме ворот, имя в виду, естественно, Сергея и Эзука. Эзука и Сергея… Черт! Не время думать о том, кто из них стал для меня дороже. Я должна спасти обоих!
Мои руки тянутся к поясу, но не находят там ничего примечательного, кроме моей собственной талии. Револьвер? Гранаты? Где я потеряла все это? «Калаш», кажется, стался где-то в джипе, а другое вооружение? Все-таки я снабженец, а не солдат, как бы не хвалил меня Сырецкий за ратные подвиги.
Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, что парни уже подбежали к нам, и взваливают себе не плечи моих друзей.
— Уносите! Я их задержу!
Задержу… Задержу?… Интересно, как и чем? Голыми руками? Просить оружие у кого-нибудь из наших парней уже поздно — несущаяся первой белка отрывается в прыжке от земли, целясь мне в лицо. Спорить готова, что от такого удара не уклонился бы и гепард.
Еще секунда, и ее острые зубы вопьются мне в глаз… Как то слышала легенду о том, что своими бритвами-зубами белка, вцепившись человеку в затылок, может прокусить насквозь позвоночник!
— Уносите! — в последний раз успеваю крикнуть я, и ту же молниеносно выбрасываю руку вперед, на лету хватая чертову тварь за глотку.
Белка извивается в моих руках, силясь дотянуться до запястья, но я уже размахиваюсь, швыряя ее в других наступающих чудовищ. Еще одна сметена точным ударом, и обе белки катятся по насту, корчась от боли.
Две в ауте, но атакующая меня стая просто не замечает этого. Да и в самом деле, какая разница, одной белкой больше, одной меньше. Этих тварей здесь сотни, и слава Богу, что меня выбрали своей мишенью лишь два десятка из них.
Их атака похожа на одновременный запуск множества крылатых ракет, что я когда-то видела в каком-то фильме. Белки не прыгают — они взлетают, стартуют, отрываясь от земли, подобно нашим ракетам-перехватчикам. Вот только, перехватчиком сегодня работаю я.
