— Вот и твой завтрак. — Эллис, похоже, немного пришла в себя. Она принесла чай, традиционную английскую яичницу с беконом и пару круассанов на блюдце. Потом села напротив.
— Дочь, а ты изменилась.
— Еще бы. Все-таки шесть лет прошло. — Линда внимательно посмотрела на мать. — А вот над тобой годы не властны.
Линда не кривила душой. Эллис действительно все еще оставалась элегантной женщиной и уж никак не выглядела на свои сорок восемь. Эллис налила себе чай и, сделав глоток, нерешительно спросила:
— А отец? Как он выглядит?
— О-о-о, — протянула Линда, жуя, — он тоже очень даже ничего.
— Как же ты его нашла?
— Это было нелегко. Пришлось нанимать детектива. Он сменил имя.
Похоже, Эллис это не очень удивило. В голове Линды мелькнула догадка, и она перестала жевать.
— Мама, ты знала? Неужели ты знала? Знала — и не сказала?
— Линда, — Эллис успокаивающе погладила ее по руке, — я ничего не знала наверняка. До меня дошли слухи, что ему придется сменить имя, только и всего. Была очень неприятная история, связанна с его работой. Это все, что мне известно. — Эллис слегка сжала руку дочери. — Может быть, ты не поверишь, но я тебя люблю. Ты ребенок, рожденный от любимого человека, и этим все сказано. Честно говоря, в глубине души мне очень хотелось, чтобы тебе удалось его найти.
Линда, оторопев от этого неожиданного признания, смогла произнести только:
— Почему?
Эллис, задумавшись, переспросила:
— В самом деле — почему? — И сама же ответила: — Наверное, потому, что я не могла переступить через себя, чтобы искать его самой.
— Ты все еще любишь его… — вырвалось у Линды.
Эллис невесело улыбнулась.
— Ты стала совсем взрослой. — Потом встряхнула головой — совсем так же, как это делала Линда, когда хотела отогнать ненужные мысли или переключиться. — Давай не будем о грустном. Каким он стал, чем занимается и… как его зовут, в конце концов?
Линда рассказала все, что знала. Однако о том, как умудрилась вляпаться, чуть не выйдя замуж за собственного брата, разумеется, умолчала.
— Он обрадовался тебе?
Линда пожала плечами.
— Сложно сказать. Для него это было неожиданно. Просил прощения. Только, — она снова вспомнила о своей боли, — я не понимаю пока, как к нему отношусь. Ты же знаешь, я много лет рвалась к нему. А встретились — и ничего. Почти чужой.
Эллис понимающе кивнула. Наверное, она ее действительно понимает. Может, изменилась с годами, а может, дело в самой Линде, которая на многие вещи смотрит теперь по-другому.
— А его жена… — нерешительно заметила Эллис. — Ты ее видела?
— Она умерла три года назад.
По лицу Эллис пробежала тень то ли грусти, то ли надежды.
— Он один живет?
— По-моему, один.
— А я ведь тоже одна теперь.
Линда удивленно подняла брови. Эллис пояснила.
— У Уильяма в Италии — помнишь, я писала тебе, что не захотела ехать с ним туда? — случился роман. Я нечаянно об этом узнала. Он, конечно, не хотел уходить. Но у меня сомнений не было. Напротив, сразу стало так легко. Наверное, мне нужен был только повод, чтобы расстаться с ним. Я будто сбросила тяжкий груз с плеч.
Эллис улыбнулась, и эта ее улыбка так напомнила Линде маму из раннего детства, что ей захотелось расплакаться. Она встала, подошла к ней сзади, обняла и склонила голову ей на плечо.
— Мам, ты не против, если я поживу у тебя?
Эллис взяла ее ладонь и прижала к своей щеке.
— Я буду очень рада.
Прошла неделя с тех пор, как Линда вернулась в Великобританию. В ее голову еще с первого дня прилета начали закрадываться подозрения, о которых она старалась не думать. Но сегодня, проводив Эллис на работу в ее картинную галерею, она вернулась в дом, вымыла посуду и, собравшись с духом, села за письменный стол. Вытащила календарь и начала нехитрые подсчеты. Да что там календарь! И без него она знала, что у нее уже больше шести недель беременности. Если задержку она еще могла объяснить резкой сменой часовых поясов, то регулярное поташнивание по утрам и постоянная сонливость заставляли всерьез задуматься. А сегодня, едва успев позавтракать, она вообще побежала в туалет. Хорошо, мама к тому времени ушла одеваться и ничего не заметила.
Она обхватила голову руками: неужели это случилось? Впервые в жизни Линда и думать забыла о предохранении — и вот пожалуйста. В довершение к греху инцеста она получила еще один — ребенка от единокровного брата! В любой другой ситуации, даже если бы они расстались с Джеком, у нее и мысли бы не возникло об аборте. А теперь… теперь ей очень страшно. И совершенно нет сил, хочется только бездумно лежать на диване. Она уткнулась лицом в подушку. Здесь, в родном доме — Линда в эти дни вдруг снова почувствовала его родным — она немного оттаяла. Им с мамой было хорошо вдвоем, они много разговаривали — обо всем на свете, пытаясь компенсировать недостаток общения за все предыдущие годы. Казалось, Эллис из Снежной королевы опять превратилась в добрую фею, она снова была живой! И Линда подумала, что им давно уже стоило сделать шаг навстречу друг другу.
Она рассказала маме о Стэнли во всех подробностях: и о его измене, и о его отвратительном предложений.
— Ну и сволочь, — резюмировала Эллис.
Линда и не подозревала, что мама знает такие слова, а тем более способна произносить вслух. А вот говорить о Джеке язык не поворачивался. Стоило лишь подумать о нем, как на глаза наворачивались слезы, к горлу подступал ком. Значит, надо постараться не вспоминать, тогда и забыть будет легче. Но как тут забудешь, если нежданно-негаданно вот он — привет из далекой Австралии.
Линда перевернулась на спину и положила руки на живот, стараясь что-то почувствовать. Но что-то чувствовать было, конечно, еще рано. Или она все же ошиблась? Судьба, в которую Линда никогда не верила, не может так жестоко мстить ей за это, преподнося все новые и новые сюрпризы. Она натянула на себя мягкий, пушистый плед и закрыла глаза.
— Линда, Линда…
Проснувшись, она увидела обеспокоенную Эллис, которая трясла ее за плечо. Линда приподнялась на локте.
— Мам, ты чего?
— О боже! — облегченно выдохнула Эллис и прижала ее к своей груди, — Ты лежишь вся бледная, измученная и почти бездыханная. Ты заболела?
— Ну если беременность можно назвать болезнью, то, кажется, да.
Эллис замерла на мгновение, все еще прижимая голову дочери к своей груди, так что Линда не могла видеть выражение ее лица. Потом почувствовала, что мама гладит ее по спине.
— Ну и ничего, все будет хорошо. В этом доме давно уже не было малышей.
