Книга Дети любви - Сандра Мэй

Неделей позже Дик Манкузо, сверкая новеньким обручальным кольцом, вошел в кабинет Чико Пирелли и немедленно уперся взглядом в широкую спину и бычью шею своего старинного друга, задумчиво глядящего в окно. Как именно увольняются от старинных друзей, Дик не знал и потому отчаянно хамил.

– А-ха! Смотрю в окно уже давно, а там не люди, а…

– Я тоже рад тебя видеть. Не знаешь с чего начать? Помогу, братишка. Я ездил в Солитьюд-Вэлли. Я все знаю. С Мэгги мы расстались. Перед Морин я извинился. Поздравил ее. Передал поздравления тебе. Мы даже… немного подружились. Опровержение по обоим вопросам будет завтра по всем каналам и во всех газетах.

– То есть… Все это к лучшему в не лучшем из миров…

– Ненавижу расплывчатые формулировки. Будь добр, Дик Манкузо, объясни, что такое «это»? И почему оно именно к лучшему? Не к худшему, не к хорошему, не к синему или белому, а именно к лучшему…

– Не придирайся к словам, дорогуша, как сказала бы наша незабвенная Рози.

– Знаешь, ты даже внешне становишься похож на своих героинь, потому что выражаешься, как они.

– Вот так ты ко мне относишься, да? Впрочем, я не сержусь. Они, мои героини, в большинстве своем умные женщины, наблюдательные и острые на язык. Принимаю твои слова в качестве комплимента. Вообще, говоря обо всех этих барменшах, стриптизершах…

– Ни слова больше.

– Но она звонила и сказала…

– Дик, ты же не ее нянька? Когда ты капаешь мне на мозги, я начинаю нервничать.

– Ха! Ты и должен нервничать! Твоя Мэгги, твоя бывшая любовь, твой пропуск в светлое будущее – она совершенно неожиданно собралась замуж. Послезавтра она выходит за профессора. Я приглашен, поэтому мне неловко говорить ей, что она совершает ошибку. Согласись, было бы бестактно тревожить невесту подобными замечаниями. Вот если бы неожиданный приезд спасителя на белом коне… или хотя бы на «ягуаре»!

Громадные плечи чуть напряглись, и Чико Пирелли стал удивительно напоминать тигра перед прыжком. Дик предусмотрительно зашел за стол. Чико глухо и с явным трудом произнес:

– Я больше не могу вмешиваться в ее жизнь. Это было бы… нечестно.

– О, что я слышу? Речь истинного кандидата в мэры! Принципиальность, выдержка, такт – больше никаких пошлых разборок, грязных кампаний в прессе, стрельбы в салунах… Кстати, может, тебе интересно: остальные кандидаты уже опережают тебя едва ли не вдвое. Мне-то все равно, но Натти воет в голос и умоляет хотя бы об одном публичном выступлении.

– Знаешь, Дик, у меня тут появились кое-какие планы, так что это для меня не особенно важно…

Дик слегка опешил и растерянно произнес:

– Чико, это ты сегодня так говоришь, но вот через недельку, когда начнутся дебаты, появится азарт – о, тогда ты локти будешь кусать, что позволил себе раскиснуть из-за нелепой размолвки со своей…

Чико повернулся к окну спиной и холодно взглянул на Дика.

– Учитывая те сердечность и теплоту, с которыми ты начал разговаривать со мной не так давно, позволь поинтересоваться: волнует тебя хоть что-то иное, кроме моих душевных терзаний и разборок с прежними любовницами?

Дик и глазом не моргнул.

– Я люблю рыбалку. Гольф люблю, потом этот, как его…

– Я имею в виду существо из плоти и крови.

– О, так это моя мамочка! Кстати, я хотел тебе сказать, что твоя тетя Лукреция…

– Ты мне не родственник.

Дик посерьезнел и подался вперед.

– Чико, отвали. Да, я за тебя слегка чересчур переживаю, потому и ерничаю. Я о тебе забочусь. Я даже, не поверишь, желаю тебе счастья. Но, поскольку ты обручен с мафией и женат на деньгах, разве это имеет значение?

– Ты прав, не имеет. Слушай, Дик, я ведь тебя знаю много лет. За все эти годы у тебя никогда в жизни не было второго свидания с одной и той же женщиной. Ты мог бы попасть в Книгу рекордов Гиннесса – за количество одноразовых половых связей.

– Пф! Можно подумать, ты лучше.

– Неправда. Я, скорее, специалист по увиливанию от подобных связей. Кроме того, я привык делать жизнь с тебя, мечтать стать таким же, как ты, ведь ты же исправно платишь налоги и никогда не привлекался к суду! И потому – скажи, как ты избавлялся от своих женщин?

– Это не я от них, это они от меня избавляются. Женщины – страшные существа, брат. Они заползают тебе под кожу, словно те противные козявки амазонской сельвы, и питаются тобой, пока им не надоест. Раньше я думал: вот когда я встречу женщину, готовую сыграть в любовь открыто, как это делаем мы, мужчины, – что ж, тогда и поговорим…

– Романтично, нечего сказать. Теперь понятно, почему только одно свидание…

– О, смотрите на него! Чико, откуда тебе-то знать про романтику?

– Может, я учусь на ошибках?

– Учись! Только на ком-нибудь другом. Вот приедет тетя Лукреция…

– Слушай, Дик, кончай дуться и выпендриваться. Я знаю, с Мэгги вышло плохо, но ведь в глубине души ты знаешь, что иначе было невозможно?

– Брат, опомнись! Нельзя же наплевать на чувства, свои и чужие, только для того, чтобы без помех встретить старость, имея на счете большие деньги?

– Деньги ни при чем. Я хотел стать мэром, чтобы изменить… хоть что-то. Не вышло.

Дик хлопнул ладонью по столу, а потом воздел руки к потолку.

– Докатились! Господи, ну помоги ты мне справиться с этим придурком! Одна молния, всего одна малюсенькая молния, просто чтобы привести его в чувство! Или хоть тетя Лукреция…

– Нет. Бог мне пока не поможет. Это я тебе говорю. К богу нужно идти в чистом исподнем.

Уже у дверей Дика нагнал ровный, низкий голос Чико:

– Скажи Натти, пусть не плачет. Пресс-конференцию соберите на послезавтра. Позаботьтесь о прямом эфире.

Окинув ласковым взором собравшихся на пресс-конференцию репортеров, Дик Манкузо жизнерадостно заорал:

– Доброго всем утра, хорошего настроения, а главное – чтобы всем досталось место в зале, потому что сегодня вам полагается только балкон!

На секунду бурлящая толпа репортеров замерла, а потом стремительным потоком хлынула на лестницы, ведущие на балкон. Дик хихикал. Чико подошел, улыбаясь углом рта.

– Всегда ты знаешь, что сказать, Змей.

Дородная и седовласая женщина в розовом платье неслышно подошла сзади и бесцеремонно хлопнула Чико по плечу:

– Ядовитый Змей, так будет правильнее.

Чико резко развернулся – но тут же от души рассмеялся и заключил женщину в объятия.