Как раз на том месте, когда Дракула уже был готов укуситьЛюси, Александр мягким движением отвернул мое лицо от экрана, уставил на менявзгляд своих полуночных глаз, а потом подался ко мне и поцеловал. Страстно! Оннаконец-то это сделал прямо на глазах у Белы Лугоши.
Он поцеловал меня так, как будто выпивал меня всю, наполняямое сердце и вены любовью. Когда я начала задыхаться, он оторвался от губ истал вместо этого целовать и мягко покусывать мои уши. Я захихикала какчокнутая. Его губы и зубы спускались вниз по моей шее, мягко покусывая ее. Былощекотно, но это ничуть не умаляло моей страсти.
Я полностью отдалась его чарам, непроизвольно вытянула ноги,задела столик и опрокинула попкорн на Александра. От неожиданности он таквонзил зубы в мою шею, что я пискнула.
— Ой! Прости! — извинился он.
Я схватилась за шею, пульсировавшую, как и мое сердце. Всеэто происходило среди рассыпанного попкорна.
— Рэйвен, с тобой все в порядке?
Кровь отхлынула от моего мозга, комната начала вращатьсясначала в одну сторону, потом в другую, а в желудке возникла тошнота. Короче,я, как и положено перевозбужденной дурочке, напрочь лишилась чувств.
Казалось, что прошли часы, хотя на самом деле пролетеловсего несколько секунд. Я пришла в себя и услышала, как Александр зовет меня поимени. Дракула все еще находился в комнате Люси. Единственная разница была втом, что теперь в нашей комнате горел свет.
— Рэйвен? Рэйвен?
— Что случилось?
— Ты в обморок бухнулась! Я думал, что такое случаетсятолько в старых фильмах! На, выпей это!
Он поднес бокал к моим губам, словно я была малым ребенком.
Бледное лицо Александра стало еще бледнее. Он взял кубикльда, просыпавшегося на стол, и приложил к шее, к месту укуса.
— Ты меня извини! Я не хотел…
— Холодно! — воскликнула я.
— Я все испортил, — сказал он, придерживаякапающую, тающую ледышку.
— Ничего страшного. Такое случается сплошь и рядом.
Он посмотрел на меня с подозрением.
— Только рядом с тобой.
— Я не хотел сделать тебе больно.
Я почувствовала, как его пальцы ощупывают ранку.
— Так, только отпечаток. Кожа не прокушена.
— Нет? — спросила я почти разочарованно.
— Ранка чуть побольше, чем от комариного укуса.Покраснение останется, вот и все.
— Бела мог бы этим гордиться, — сказала я,наблюдая за реакцией Александра.
— Да, — отозвался он, — пожалуй.
— Я хочу попросить тебя кое о чем, — волнуясь,сказала я, когда он уже вел меня к двери.
Шансы пригласить его на танцы таяли, и я поняла, что если несделаю этого сейчас, то другого случая не представится.
— Ты больше не хочешь гулять? Послушай, Рэйвен…
— Нет, я хочу сказать… я просто хотела сказать…
— Да?
— Э… Я подыскала местечко, где можнопотанцевать, — начала я.
— Потанцевать? В этом городе?
— Да.
— Крутое местечко?
— Нет, но…
— Но если ты ходишь туда, то это должно быть самоестильное место в мире.
— Это моя школа.
— Школа?
— Я знала, ты решишь, что это полный отстой. Наверное,мне не стоило об этом говорить.
— Я никогда не был на школьных танцах.
— Правда? Я тоже.
— В таком случае это будет первый раз для насобоих, — сказал он с весьма эротичной и неожиданно уверенной ухмылкой.
— Наверное, да. Это называется Снежный бал. К такомуназванию подойдет вязаный шарф, чтобы скрыть укус, — пошутила я.
— Прости, это вышло нечаянно.
— Это самая лучшая нечаянность в моей жизни!
Он наклонился ко мне, чтобы поцеловать, и неожиданноостановился.
— Пожалуй, лучше не буду.
— Как это не будешь?
Он наклонился снова, и на сей раз, когда наши губы слилисьвоедино, его сильная рука мягко придерживала мой подбородок.
— До встречи, — промолвил он, опять поцеловал меняна прощанье, а потом послал еще и воздушный поцелуй.
Я коснулась отметины на месте укуса. Мне казалось, что я ужеменяюсь.
* * *
На следующий день сразу после уроков мы с Беки отправились вЭванс-парк, забрались в дальний уголок безлюдной зоны отдыха и открыли наширюкзачки. Я выложила камеру, мой дневник и компактное зеркальце, а Беки —пластиковый контейнер с долькой чеснока и крестиком в кожаном мешочке.
— Готова увидеть укус? — спросила я.
— Он большой?
— Это моя любовная рана, — сказала я и осторожноразвернула черный шарф, который носила весь день.
— Bay! У него большой рот! — вытаращилась Беки.
— Правда, это круто?
— Я вижу следы зубов. Несколько царапин, но, по-моему,кожу он не прокусил. Болит?
— Вовсе нет. Так бывает, когда прокалывают уши —поначалу кольнет, но боль быстро проходит.
— А когда тебе прокололи уши, ты тоже теряла сознание?
— Нечего подкалывать!
— Этот след тоже пройдет?
— Именно это нам и предстоит выяснить. Давай камеру.
Беки сделала снимки моей ранки спереди и сбоку. Мы положилиполяроидные снимки на цементный пол, и они стали проявляться.
— Появляется твое изображение, — сообщила Беки.
— Хорошо. Теперь зеркало, — сказала я.
— Ты уверена, что стоит это делать?
— Да.
— Но если ты, ну, понимаешь, если ты действительно… тоэто может повредить.
— Беки, у нас не так много времени. — Я сняласолнцезащитные очки.
— Готова? — спросила она, держа зеркальце.
— Готова.
Она открыла зеркальце и сунула мне под нос.
— Ой!
— Нет!
— Зачем ты мне им по носу двинула? Дай сюда!
Я дрожащими руками схватила зеркальце, уставилась в него иувидела свое отражение.
— Доставай чеснок! — велела я, отбросив зеркальцев сторону.
Беки открыла контейнер и разрезала дольку на две половинки.
— Готова? — спросила она.
— Давай!
