— Я вовсе и не сержусь. Напротив…
От удивления Клайв перестал улыбаться, но руки ее не выпустил.
— Ты хочешь сказать, что я тебе нравлюсь? — вкрадчивым голосом спросил он.
— Можно подумать, что для тебя это имеет какое-то значение, — с вызовом в голосе ответила Нора.
Да он ее раньше вообще не замечал! Она для него — младшая сестра его подружки.
— Почему ты так считаешь? — обезоруживающе улыбнулся Клайв. — Скажи, ты что-то имеешь против меня?
— Ничего подобного, — искренне и чересчур поспешно опровергла его предположение девушка.
Ей давно этот парень одновременно и нравился и не нравился. Не его вина, что он так неотразимо хорош и что его родители так богаты. Его самоуверенность типична для той среды, в которой он вращается.
— Значит, ничего против меня ты не имеешь? Тогда сядь, посиди со мной, — предложил молодой Хартли.
— Ты, наверное, хотел побыть один, — робко возразила Нора.
Но он взял ее за руку и усадил рядом с собой на кровать, подложив ей под спину подушку.
— Нет, просто я устал от шума и мне захотелось немного покоя, — объяснил Клайв. — От тебя, Нора, всегда исходит какое-то умиротворение. Ты такая тихая.
Беда Норы была в том, что она постоянно страдала от собственной застенчивости и неуверенности. Покорно усевшись рядом с Клайвом, она спросила:
— О чем мы будем говорить?
— Обо всем, — бодро ответил Клайв и приложился к горлышку бутылки. — Слушай, ты, кажется, не очень разговорчивая?
Да, она привыкла все больше помалкивать. Дома ей рта не давала открыть болтушка Мария. Когда же их приглашали в компанию, то Нора всегда ощущала, что ее пригласили всего лишь как сестру и что ее терпят постольку, поскольку она никому не мешает, выполняя в то же время совершенно необходимую роль сопровождающей, без которой Марию просто бы никуда не пустили.
— Что ты собираешься делать после окончания каникул? — по-светски чинно задал вопрос Клайв. — Продолжишь учебу в школе?
— Нет, — покачала головой Нора. — Я поступлю в колледж, буду учиться на педагога.
— Из тебя получится образцовая учительница, — хмыкнул Клайв.
— Ты хочешь сказать, что у меня такой занудный вид? — сухо уточнила Нора. — Строго говоря, я вовсе не собираюсь стать педагогом.
— Тогда зачем же идешь в этот колледж? — резонно возразил юноша.
— Потому что этого хотят родители.
— А почему бы тебе, как Марии, не поступить в университет?
— Не могу.
— Почему не можешь?
— Потому что я не такая способная, как сестра, и не родилась с серебряной ложкой во рту, как ты.
— Так вот почему я тебе не нравлюсь! — усмехнулся Клайв.
— Не нравишься? Если бы это было так, я не сидела бы сейчас здесь.
— Ты хочешь сказать, что ты ко мне неравнодушна? — моментально среагировал он.
— Даже не знаю, что тебе ответить, — растерянно призналась Нора. — Я слишком мало тебя знаю…
— Вот и давай воспользуемся возможностью узнать друг друга получше, — предложил Клайв, многозначительно улыбаясь. — За знакомство!
Нора отрицательно покачала головой.
— Ты что, не пьешь?
— Нет.
— Сделай хотя бы один глоток, чтобы скрепить нашу дружбу.
Нора осторожно приложила к губам горлышко бутылки. Опустив бутылку, она заморгала, с трудом восстанавливая дыхание.
— Господи, что это?
— Коньяк «Наполеон». Тебе понравилось?
— Не знаю. Но внутри стало тепло.
— Выпей еще, чтобы окончательно распробовать, — настойчиво предложил Клайв.
Нора с опасением посмотрела на коньяк. Глотнув еще раз, она вернула бутылку и спросила:
— Что ты изучаешь в университете?
— Бухгалтерское дело и руководство бизнесом.
Он сделал еще пару глотков и передал бутылку Норе. Та отпила чуть-чуть.
— А твои родители…
— Мои родители? Отец со своей любовницей живет в Мексике. Она хотела бы его женить на себе, только вряд ли отец отважится. Однажды он уже обжегся. — Клайв опять приложился к бутылке.
— Обжегся?
— Когда он ушел к этой красотке, мать обобрала его как липку.
— Понятно.
— Но отец тоже был не дурак — он устроил все таким образом, что большая часть доходов перечисляется в трастовый фонд на мое имя и мать не имеет права тратить эти деньги.
— Это замечательно, — пробормотала Нора.
— Что замечательно? — спросил Клайв, бросив на юную собеседницу такой взгляд, будто та сморозила ужасную глупость.
— Замечательно, что он так заботится о сыне, — смутилась Нора.
— Он сделал это не ради меня, а для того чтобы насолить матери!
Как это ужасно! Наверное, он потому так озлоблен, решила Нора, что переживает развод родителей, их взаимные раздоры, несправедливости…
— Почему ты так думаешь? — спросила она вслух. — Расставшись с твоей матерью, отец не перестал любить тебя. Ты все равно остался его любимым сыном.
— Мне кажется, я таковым никогда и не был. У него под Нью-Йорком две фабрики, и он приезжает сюда не больше раза в два месяца. Что скажешь утешительного?
— Извини, Клайв. Я хотела тебя как-то поддержать, но, видно, не получилось.
— Да я не в претензии к папаше. Правда, мать подзуживает, будто отец, чтобы мне меньше досталось, потихоньку переводит большую часть прибыли в свой мексиканский бизнес.
— Она считает, что он обманывает тебя?
— Вот именно, — подтвердил Клайв, сползая вниз с подушки, и снова приложился к бутылке, прежде чем передать ее гостье. — И она, скорее всего, права.
Нора не могла себе даже представить, чтобы нечто подобное происходило в ее семье. Ее родители почти никогда не ссорились, но уж, если такое происходило, то старались говорить как можно тише, чтобы, не дай Бог, не услышали дети. Сделав глоток из нагретой руками Клайва бутылки, она вернула ее.
— Так вот почему ты изучаешь предметы, связанные с руководством бизнесом.
— Ты догадливая девочка. Через три года я получу диплом и стану совладельцем семейного дела.
— А если бы мог выбирать, чем бы ты занялся?
— Проводил бы целые дни на пляже, — не задумываясь, ответил молодой человек. — Думал, что это лето будет самым замечательным в моей жизни, а оказалось…
— Не волнуйся, — снова бросилась она со своими утешениями. — Вот увидишь, завтра все образуется.
— Ты так думаешь? Ты добрая девочка. Спасибо за поддержку.
