Помещение станции Йокохама, где работали кондиционеры, было благословением. Я прошла в книжный магазин и, не увидев Акеми, отправилась в отдел иностранной литературы. Я листала какую-то английскую мистическую книжку, когда Акеми положила руку мне на плечо.
— Прекрасная погода, — сказала она без тени иронии, — люблю летние вечера. Хочешь пойти в Чайнатаун?
Это было всего несколько остановок на электричке, и я никогда не пошла бы туда пешком. Но я кивнула и поплелась за своей спортивной подругой.
— У тебя заспанные и растерянные глаза. Ты что, ела те пирожные, которые приготовил Энгус? — спросила Акеми по дороге.
— Нет, я принимала снотворное. — Меня удивило, как легко Акеми говорила о своем обмороке. Интересно, что думает обо всем этом ее мать?
— Тебе стоит поесть. Когда я проснулась после наркоты, то умирала с голоду. Пришлось останавливать машину и покупать еду. Я бы съела еще парочку пирожных, но Энгус унес их от меня подальше.
— Так ты знала?
— Конечно! Энгус рассказал, но мне было интересно попробовать. Меня вообще наркотики интересуют. Кроме того, я принимаю стероиды.
— Я не знала. Но ты не принимала их во время Олимпиады?
— Принимала. К сожалению, мой тренер давал мне не слишком хорошие стероиды, так что анализ все это показал.
Я нервно огляделась по сторонам, но, казалось, никто из прохожих не интересуется беседой, которую вели на английском языке две молодые потные женщины.
— У нас было соглашение, — сказала Акеми, — я должна была проиграть матчи, в противном случае они бы рассказали комитету по дзюдо о допинге.
— Сколько человек знает об этом? — Меня шокировало, насколько просто Акеми рассказывает мне такие вещи.
— Тренер, врач и родители. Они считают, что лучше было участвовать и проиграть, чем получить славу обманщицы.
— Ты даже не пыталась победить? — рассердилась я.
Я болела за японцев на той Олимпиаде и сильно расстроилась, когда Акеми проиграла.
— Ну, я поддалась Корее и Китаю, — безжизненным голосом сказала Акеми, — никто не мог понять что случилось с лучшей спортсменкой в среднем весе. Я чувствовала себя полной идиоткой во втором туре.
— И ты так и не смогла вернуться, — сказала я, думая обо всех боях Акеми, происходивших уже после Олимпиады.
— Естественно, я ушла от своего тренера и полностью отказалась от таблеток и витаминов. Я пыталась черпать силу в здоровой пище, стала вегетарианкой, — скривилась Акеми, — но что-то было потеряно. Я стала слабой. Я потеряла волю к победе.
Час спустя мы прошли сквозь кривые красные ворота Чайнатауна. В нос ударил запах жареной свинины и курицы барбекю, и я засомневалась, что мы найдем тут вегетарианскую кухню.
— Теперь ты понимаешь, почему я попробовала гашиш? — спросила Акеми.
— Честно говоря, не особо.
— Всю юность я отдала дзюдо. Все это время я принимала наркотики. У меня не было друзей. Я даже не знала, какие музыкальные группы были популярны в то время, — коротко рассмеялась она. Энгус — интересный парень. Мы ели вместе эти пирожные, и я много рассказала ему. Это было своеобразное откровение.
— Но ты потеряла сознание, — напомнила я, — ты приняла слишком много...
— Глупо было устраивать такое при моей матери. Теперь она не знает, что делать: то ли брать деньги у адвоката твоего парня, то ли не брать.
— Да, ситуация скверная. Будто мы пытаемся подкупить тебя.
— Ну, все не так страшно. Моя мать не будет звонить в полицию. Обо мне она уже не беспокоится, поскольку больше занята приготовлениями к чайной церемонии.
Акеми провела меня в маленькое уютное кафе, где поздоровалась с хозяйкой-китаянкой, как старая подруга. Мы сели за столик, но я никак не могла сконцентрироваться на меню.
— Почему ты попросила, чтобы я не рассказывала Хью об этой встрече? — спросила я.
— Он не доверяет мне.
— Почему ты так решила? — сжалась я, когда рука Акеми легла поверх моей.
— А ты как думаешь? — рассмеялась она. — На вечеринке Хью знакомил меня только с дамами, но не с мужчинами. Он же решил, что я лесбиянка, правда?
Сделав над собой усилие, я постаралась не отдергивать руку.
— А это так?
— Я же уже говорила, что мне нравятся мужчины. В ограниченных дозах, правда. — Акеми отпустила мою руку. — Тебе стоит бросить Хью. Энгус сказал, что вы ссоритесь.
Значит, Энгус подслушивал.
— Когда живешь вместе, — сказала я, — бывают и неприятные минуты.
— Стыдно жить в таком положении, когда тебе даже тридцати еще нет.
— Хотите овощную запеканку? — к нам шла хозяйка ресторанчика, помешав мне вступить в спор.
— Две, — заказала Акеми, — с горчицей. И еще лапшу, нам надо подкрепиться.
Я успокоилась не раньше, чем съела еще и пудинг из личи, и только потом рассказала Акеми о вторжении в квартиру.
— Значит, ты думаешь, что все это началось с тансу? Несмотря на то что его не украли?
— Мне так кажется. Правда, лейтенант Хата предположил, что это может быть что-то личное. Предупреждение мне, Хью или Энгусу. Ты обратила внимание на его друзей?
— Компания идиотов, дети. Хотела бы я посмотреть на них после парочки недель занятий дзен, — фыркнула Акеми. — Тебе надо уехать из квартиры. Если не хочешь жить с родственниками, возможно, я смогу помочь.
— Нет, — отказалась я. — Я имею в виду, нет, спасибо. Если кто-то охотится на Хью, я не должна бросать его в одиночестве.
— Да, но ты же сказала ему, что хочешь уйти?
— Я говорила это не слишком серьезно. Просто я так всегда веду себя при ссорах. Я хочу быть с Хью. Только вот Энгус... Эх, было бы у меня немного спокойствия дзен, чтобы пережить это.
— Дзен расслабляет, но он не может спасти тебе жизнь. — Акеми слизнула последний кусочек пудинга. — Приходи в доджо, я научу тебя парочке приемов самозащиты.
— Мне не стоит ездить в Камакуру.
— Но ведь моя мать в Киото. И не переживай насчет госпожи Танаки.
Если бы все было так, как говорила Акеми, ей бы не пришлось разговаривать со мной по телефону на английском языке. Она не доверяла Танаке.
По дороге в Токио я пересела на другую линию и прибыла в Роппонги немного за полночь, прошла сквозь сотни пьяных и счастливых молодых людей, но оказавшись на пустынной улице, подумала о непойманном грабителе и ускорила шаг. Мало ли, вдруг он вернется, проследит за мной и сделает что-то ужасное?
Я почти вбежала в дом и поднялась на лифте, чувствуя, как меня все больше охватывает тоска.
Войдя в квартиру, я замерла. Кругом царил порядок. Возможно, это заслуга Винни Клэнси. Каждая бумажка лежала на своем месте, а для меня был уже расстелен диван. Это Винни сделала? Неужели Хью рассказал ей, что мы больше не спим вместе?
