— Извини, Паша. Мне придется позвать кого-нибудь на помощь.
Следовало это сделать сразу же, с горечью говорила я себе. Разбудить Уолтона или кого-либо еще и привести одного из садовников с фонарями и инструментами. Я слишком импульсивна, это привело только к новым страданиям Паши.
Когда я повернулась, чтобы уйти, конь тревожно заржал и приподнял ногу, словно хотел напомнить мне, что еще не свободен и хочет, чтобы я была рядом, даже если он по-прежнему оставался в западне. Я быстро уходила от него к дому, снова включив фонарик, чтобы найти боковую дверь, которую оставила открытой. Я резко остановилась — дверь, которую я позаботилась оставить открытой, была плотно закрыта. Я тупо смотрела на нее, и луч света тихо дрожал. Пытаясь помочь Паше, я на время забыла свой страх, но теперь он вновь нахлынул на меня. Тяжелая дверь никак не могла закрыться сама собой, кто-то намеренно запер ее, закрыв меня здесь, на конном дворе.
Пока я в ужасе смотрела на дверь, Паша внезапно снова впал в неистовство, закричал и забил подковами о дверь, крепко державшую его. В производимых им звуках было нечто настолько ужасное, что волосы, казалось, встали у меня дыбом. Колени задрожали, когда я подумала о гепардах.
Ужасная мысль пронзила мой мозг — тот, кто закрыл дверь, наверное, увидел меня у стойла Паши, увидел свет моего фонарика и догадался, что я пытаюсь сделать. Но кто еще, кроме Симоны, мог запереть меня здесь?
Я сказала Брюсу Монро, что Сангер был ее любовником еще до убийства Терезы, и это была моя ошибка. Ошибка, которая может оказаться фатальной. Брюс Монро, должно быть, направился к Симоне и потребовал у нее объяснений. Она, без сомнения, либо предоставила их ему, либо все отрицала, а поскольку надпись с портрета пропала до того, как Брюс мог проверить, последнее слово было за ней.
Но для Симоны мое открытие сулило намного большую опасность, чем вопросы Брюса Монро — если она видела все так, как теперь видела я. Это означало, что у нее был мотив для убийства Терезы Ранд. И если Симона действительно убила той ночью Терезу на утесах, она могла смотреть на это только так.
Должно быть, Терезу убила Симона. Она же пыталась натравить на Тони гепардов. А теперь намерена убить и меня.
Я отпрянула от запертой двери, прижав руку к губам, чтобы не издать истерический крик. Симона заманила меня на конный двор. Теперь ей осталось только позвать гепардов в дом, открыть эту дверь и выпустить их ко мне. И кто станет отрицать, что все это выглядит как несчастный случай? Гепарды убегали и прежде, сможет она сказать. Я говорила ей об этом, как говорила и другим. Я видела их на гребне холма. Брюс Монро пытался выяснить, каким образом они убегали, чтобы предотвратить подобные побеги впредь. Но это произошло снова. К несчастью, слишком быстро! Хотя кто мог предположить, что я стану блуждать по саду ночью в одиночестве, не предупредив никого, что вышла из дому?
Найдут мой шарф, обмотанный вокруг ноги Паши, конечно, увидят его рану и разбитую доску двери и решат, что, по-видимому, Паша привлек мое внимание, поскольку моя комната находилась ближе всех к конюшне, и только я могла услышать его.
Мне мысленно представилось, как Симона все это рассказывает. Возможно, происшествие было намеренно спланировано. Сделали так, чтобы Паша почувствовал запах гепардов, зная, что он впадет в такое возбуждение, что мне придется вмешаться…
Я слышала, как он отчаянно бился у меня за спиной. Я попятилась к нему, все еще направляя фонарик на закрытую дверь, словно она гипнотизировала меня. Вдруг меня осенило, что в конный двор вел еще один путь.
Ворота!
У меня за спиной дерево с треском раскололось, застучали подковы Паши, и все затихло. Я не осмеливалась оглянуться и посмотреть, что там произошло. Ворота были где-то слева от меня через выложенный булыжником двор, но я точно не знала, где именно. Может, я была на полпути от них? Или как раз напротив?
Я повернула фонарь в ту сторону и увидела очертания стены, пространство между изогнутыми высокими арочными проемами и…
Я чуть не выронила фонарик.
Ворота были открыты, и из пространства между ними две красные огненные точки, дикие и зловещие, угрожающе смотрели из тьмы.
Я только смутно видела обладателя этих горящих красных глаз, огромное, похожее на кошачье, тело, замершее, когда я поймала его в луч света.
Я прижалась спиной к стене амбара рядом со стойлом Паши. Колени мои настолько ослабели, что я едва могла стоять. Но я видела только одно животное. Где же другое?
Мое воображение рисовало его приближающимся ко мне во тьме, возможно, уже готовящимся к прыжку. Я двинулась вдоль стены, но не отводила свет фонаря от первого зверя в поисках второго, боясь, что тогда первый бросится на меня. Я оказалась у двери стойла Паши; неожиданно из глубины стойла раздались его топот и ржание. Моя рука нащупала щель, где застряла его нога, и обнаружила, что она пуста — он выдернул ногу в этой последней отчаянной попытке. Паша освободился.
Что, если мне удастся забраться к нему?
Даже если охваченный страхом Паша затопчет меня, все равно это лучше, чем оставаться здесь один на один с ужасным зверем, припавшим теперь к земле, начинавшим сердиться оттого, что слабый свет был направлен ему в глаза. Медленно покачивая хвостом из стороны в сторону, он…
Я нащупала левой рукой задвижку сломанной двери и изо всех сил потянула, свет фонаря заколебался. Но отвести задвижку я не смогла, удары Паши плотно вбили дверь в раму…
На мгновение я потеряла из виду припавшего к земле зверя, а очутиться во тьме оказалось еще страшнее, чем видеть его. Крепко прижавшись к двери, я отчаянно замахала фонариком в поисках большого кота. Луч света скользнул по его смутному силуэту, вернулся и замер…
С еще большим ужасом смотрела я на животное. В мгновение темноты оно сильно приблизилось ко мне, и его поза изменилась. Зверь так низко припал к земле, что мне хорошо стали видны его бедра и высоко выступающие лопатки.
Он готовился к прыжку, я не сомневалась в этом! Его останавливал только луч света, но не надолго.
Он чуть склонил голову набок, сердито оскалился на свет и зарычал. Никогда не слышала, чтобы гепарды издавали подобный рык.
Я смотрела, охваченная невыразимым страхом.
Теперь, когда я видела его более ясно, он выглядел намного больше Заида или Фатимы и казался намного темнее, почти черным. Мой мозг напряженно работал. Это вовсе не гепард.
Это ягуар!
Я попятилась вдоль стены и почувствовала, как холодный пот выступил у меня на лбу. Казалось, вот-вот упаду в обморок. Я почти ничего не видела, у меня кружилась голова и тошнило. Сейчас упаду, фонарь выскользнет из ослабевших пальцев и погаснет, а ягуар…
Я вскрикнула, когда что-то тяжелое неожиданно ударило меня по спине. Фонарик дрогнул, и ягуар, крадучись, еще приблизился ко мне, злобно рыча.
Но это был не второй враг, напавший на меня сзади, — я ударилась спиной о край открытой двери и впервые с тех пор, как увидела закрытую дверь дома, вспомнила о существовании гаража и о стоявшем в нем джипе.
