«Ханомаг», открывший огонь из своей зенитной пушки по вражеской машине, спас бронетранспортер Венка и всех, кто в нем находился. Шквальный огонь зенитной пушки приковал к себе внимание вражеского экипажа. Башня «Т-34» тут же начала разворачиваться в сторону перелеска.
В это время Венк и его механик-водитель, исполняя приказ гауптвахмистра, разогнали бронетранспортер до сорока с лишним километров в час. Поверхность луга была пересеченная, но относительно гладкая для переднего колесного привода и гусеничного хода машины. Небольшой уклон, чем дальше от опушки соснового леса, тем сильнее начинал нарастать, выводя бронетранспортер из поля зрения вражеских танкистов.
Первый выстрел, произведенный башенным орудием «Т-34» в сторону «Ханомага» с зенитной пушкой, разметал в стороны подводу, битком набитую ящиками с боеприпасами, поверх которых лежало несколько раненых. Одну из двух лошадей, тащивших подводу, подбросило вверх тормашками метра на три и швырнуло оземь. Вторая, волоча по земле оборвавшимися поводьями и кишками, вывалившимися из вспоротого брюха, поскакала прочь на трех целых и одной перебитой ноге, дико, по-человечески завывая от боли. Она забежала в кустарник, примыкающий к пролеску, и забилась в нем, точно рыба в сетях, запутавшись в ветвях страшным шлейфом, который волочился у нее между копыт.
Последнее, что увидел Хаген, прежде чем вершина склона заслонила от него опушку леса и поле возле него, это был гриб из огня и черного дыма, выросший на месте стрелявшего по русскому танку «Ханомага», и круп гнедой лошади, продолжавшей биться в зарослях метрах в десяти от взрыва.
XIX
Как твердил обергефрайтер Венк, им повезло, что баки их «Ханомага» оказались заполнены бензином на две трети. Венк повторял эту фразу как заведенный, как будто его заклинило. Это было уже после того, как их обстрелял из пулемета и стрелкового оружия отряд русских пехотинцев. На них наткнулись, огибая лесок, за которым оказалось небольшое озеро. Русские автоматчики вели себя очень настырно, и Венк собственноручно выпустил по ним очередь из курсового МГ, заставив вжаться в землю.
Потом, уже на другой стороне озера, их «Ханомагу» удалось проскочить по грунтовой дороге под самым носом у нескольких русских танков. Поначалу обергефрайтер кинулся к пулемету, но его одернул гауптвахмистр. И, как оказалось, очень вовремя. Три вражеских танка стояли метрах в четырехстах от дороги, у самой кромки озера. Черные фигурки сновали возле корпусов машин и у воды. Оставалось только догадываться, что там делали русские: пополняли запасы воды, охлаждали свои машины или попросту устроили перекур после продолжительного марша. В любом случае, на счастье «Ханомага» и его экипажа и пассажиров, иваны не проявили совершенно никакого интереса к появившемуся почти в полукилометре от них и стремительно двигавшемуся на северо-запад бронетранспортеру.
Решение гауптвахмистра оказалось верным. Если бы из «Ханомага» открыли огонь, русские танки наверняка устроили бы погоню, и тогда шансы спастись были бы равны нулю. До ближайшего перелеска, видневшегося вдали, надо было пройти почти километр, а это значило: никакого спасения от русских снарядов.
За перелеском «Ханомаг» Венка встретил отступающую колонную моторизованного батальона, вернее, того, что от него осталось. Несмотря на спешку, колонна сохраняла подобие порядка. Двигавшиеся в составе батальона самоходки были вынесены в головную походную заставу вместе с группой автоматчиков – на случай столкновения с русскими. В самом центре неприметно ползущей среди серого поля серой колонны пятном выделялась грязно-белая, с красными крестами на бортах и выцветшем брезентовом тенте «полуторка». Это была sanka – санитарный «Мерседес-1500». Такие автомобили Хаген видел в дивизии «Курмарк», в санитарной роте, которая имела дивизионное подчинение. Как она оказалась в этой колонне? Наверняка прибилась к ней, как и «Ханомаг» обергефрайтера Венка. Мотоциклы, подводы с ранеными и пешие стрелки двигались в самой колонне, а в хвосте – два бронетранспортера с ранеными и пулеметчиками.
XX
Две трети личного состава, двигавшегося в колонне, имели ранения различной степени тяжести, в том числе и командир колонны – молодой лейтенант, адъютант командира батальона, после гибели майора и практически всего состава штаба принявший командование батальоном на себя.
Он двигался на лошади, ухоженной кобыле вороной масти. Как выяснилось позже, лошадь досталась лейтенанту Шольцу – так звали молодого командира – вместе с должностью от прежнего хозяина, герра майора.
Правая рука лейтенанта Шольца висела на перевязи, полголовы, включая левый глаз, покрывали бинты, но вороная кобыла носила его неутомимую фигуру взад и вперед вдоль колонны, помогая осуществлять неусыпное командование.
Этот оазис относительного порядка, на который натолкнулись ехавшие в «Ханомаге» посреди жуткого хаоса отступления, был организован во многом стараниями Шольца. И раны, и боль, и усталость – казалось, все ему было нипочем, прирожденному командиру, получившему, наконец, счастливую возможность реализовать себя во всей красе.
Отто смотрел на Шольца и не верил своим глазам. Русские танки меньше, чем в полукилометре от колонны.
Теперь, когда «Ханомаг» остановился и его двигатели работали на холостом ходу, отовсюду надвинулся грохот неутихающей канонады. Черные и серые клубы дымных пожарищ подымались отовсюду, куда ни поверни голову. Слева, километрах в трех, за разлинеенными лоскутами покрытых стерней полей хорошо просматривались охваченные пламенем строения – скорее всего крестьянское хозяйство, в котором выделялся дом с высоко поднятой кровлей. Крыша была охвачена пламенем, языки которого вырывались на несколько метров вверх, ярко выделяясь на фоне тускло-серого, хмурого неба. Оттуда доносились глухие винтовочные выстрелы и автоматные очереди.
