Фрэнк Лестер, заместитель начальника отдела расследований, вытер пот со лба. Он положил на стол листок с заранее заготовленным заявлением и с унылым видом оглядел зал.
— Лестер в логове льва, — пробормотал Слоун на ухо Лукасу и засунул в уголок рта сигарету «Кэмел». — У тебя есть огонек?
Лукас вытащил из кармана коробок спичек и дал коллеге прикурить.
— Если бы ты был Дружком, ты решился бы прийти в полицию?
Слоун покачал головой и выдохнул облачко голубого дыма.
— Проклятье, нет. Но не забывай, я сам коп. Мне очень хорошо известно, какие опасные типы у нас работают. Я вообще не уверен, что стоило упоминать о Дружке.
— Что касается… приятеля миссис Беккер, скажите, вы анализировали голос на записи звонка в службу спасения? — спросил Лестера один из репортеров.
— Нам не с чем его сравнивать.
— Говорят, вы дали ему имя Дружок?
— Я слышал, что его так называют, — мрачно ответил Лестер.
— Быть может, убийца преследует женщин, занимающихся искусством? — спросила журналистка, работающая на радио.
Она держала в руке микрофон, похожий на спортивный пистолет двадцать второго калибра. Он был направлен Лестеру между глаз.
— Мы не знаем, — ответил Лестер. — Я бы сказал, что миссис Беккер имела к искусству косвенное отношение. Впрочем, такую возможность нельзя исключать. Как я уже говорил, пока мы даже не можем с уверенностью утверждать, что действовал один и тот же человек.
— Но вы сказали…
— Что это весьма вероятно…
Корреспондент в мятом коричневом костюме, сидящий в первом ряду, спросил:
— Сколько серийных убийц у нас было за последние пять лет?
— Один в год? Я точно не знаю.
— Один? В истории с Воронами их было не менее шести.
— Я хотел сказать, одна серия в год.
— Вы их так считаете?
— Я не знаю, как их считаете вы, — рявкнул Лестер.
— Сериями, — откликнулся газетный репортер.
— Чепуха, — возразил журналист с телевидения. — По количеству убийц.
В дальней части зала поднялся с места корреспондент радиостанции с большим магнитофоном.
— Когда, по вашим предположениям, он нанесет следующий удар?
— Откуда нам знать? — проворчал полицейский, с трудом скрывая раздражение. — Мы рассказали все, что нам известно.
— Предполагается, что вы расследуете эти преступления, — резко сказал репортер.
— Да, мы их расследуем, и если вы когда-нибудь работали на площади, превышающей размерами телефонную кабинку, то должны знать, что в большом городе не всегда можно найти убийцу за одни сутки!
Послышался смех, и Слоун сухо заметил:
— Он теряет контроль над ситуацией.
— Какого хр… Что это должно означать? — пробормотал репортер.
Телеоператор у него за спиной рассмеялся. Телевизионщики всегда относились свысока к корреспондентам радиостанций, поэтому такая реакция была вполне естественной.
— Вы спрашиваете, что должно означать «Какого хр…»? — передразнил репортера Лестер. Он показал на женщину в огромных очках. — Пожалуйста.
— Как следует вести себя женщинам Городов-близнецов, чтобы не стать жертвами маньяка?
Она тщательно выговаривала слова, словно старалась понравиться режиссеру, набирающему актеров для новой пьесы.
— Не впускайте в свой дом людей, в которых вы не уверены, — пожав плечами, ответил Лестер. — Держите запертыми окна.
— Я бы хотел знать, кто дал информацию третьему каналу! — выкрикнул другой журналист в конце зала.
Карли Бэнкрофт зевнула, не особенно стараясь спрятать улыбку, и демонстративно почесала живот.
Когда Даниэль назначал пресс-конференцию, он рассчитывал, что на нее придут репортеры криминальной хроники из ежедневных газет и второстепенные тележурналисты. Он поручил провести ее Лестеру, чтобы не привлекать к ней слишком большого внимания. Но после убийства Армистед все изменилось. На улице стояли фургоны нескольких телеканалов и вели оттуда прямую трансляцию. Служащие муниципалитета пялились на телезвезд, те проверяли свои прически, а ведущий ТВ-3, загорелый мужчина спортивного телосложения, с легкой сединой на висках, в галстуке под цвет глаз, готовился сделать короткий репортаж. Его канал опередил всех; в этом не было его заслуги, но именно этот корреспондент пожинал плоды, а его появление придавало особый вес происходящему.
Вопросы с самого начала были агрессивными, и постепенно атмосфера накалялась. Лестер не сумел справиться с ситуацией. Репортеры перекрикивали друг друга, а представительница восьмого канала забралась на стул и принялась кричать на Лестера. Копы, стоявшие рядом, тут же сели: у нее была очень короткая юбка из черной кожи.
— Похоже, нужно довольствоваться тем, что тебе дают, — со смехом сказал Слоун.
Лестер сбежал, а Слоун, Лукас и Хармон Андерсон направились по коридору в отдел убийств.
— У нас в отделе полно мерзких извращенцев, — заметил Андерсон и добавил: — Если правильно сесть, можно было увидеть ложбинку между ягодицами.
— Боже мой, Хармон, это же сексуальное оскорбление третьей степени! — подхватил Дэвенпорт, смеясь вместе со Слоуном.
— А ты знаешь, почему у телевизионщиков такие великолепные голоса? — спросил Андерсон, меняя тему разговора. — Они отлично резонируют в той пустоте, где у нормальных людей находится мозг…
К ним навстречу шел грузный Свонсон, поблескивая очками в золотой оправе.
— Я все пропустил?
— Да, точно, — подтвердил Слоун. — Андерсон увидел женскую попку впервые за последние двадцать лет.
— Какие новости о Беккере? — спросил Лукас.
— Никаких. Мы привезли его сюда и спросили, нужен ли ему адвокат, но он отказался. Заявил, что, если адвокат ему понадобится, он нам скажет. Тогда мы спросили: «Что вы делали вчера?» Он ответил, что днем работал дома, а вечером смотрел телевизор. Мы спросили, какую передачу, и Беккер нам рассказал. Например, смотрел по Си-эн-би-си[11]какой-то репортаж с торговой биржи, а потом новости. Около девяти часов вышел поесть. Это нам удалось подтвердить.
— Что насчет телефонных звонков?
— Он разговаривал с одним парнем из больницы, но довольно поздно, после убийства прошло много времени.
— Кто кому звонил? — спросил Лукас.
— Коллега — ему, — ответил Свонсон.
— Беккер мог записать этот репортаж, — предположил Андерсон.
— Да, у него есть видеомагнитофон, — кивнул Свонсон. — Но я не знаю, записывал ли он что-либо. Так или иначе, он сделал заявление, и нам нечего было сказать. Он не знаком с Армистед и не помнит, видел ли ее на сцене. Беккер просто… нам ничего не оставалось, как отпустить его домой.
