он не утерпел, испытал оружие до поединка — срубил ветку в лесу. Лезвие разложилось надвое, пришлось перековывать, лишь бы только отец не увидел. Успел, а потом выиграл бой. Как тогда старший герцог был изумлен, как хвалил за победу, украдкой рассматривая клинок. Подмены он тогда не заметил. Только кузнец из их замка пропал, должно быть, это он намеренно испортил первое лезвие по приказу отца.
Ильмар в отчаянии запрокинул гордую голову. Нет у него больше отца! И не было никогда! Он — бастард, рождённый в браке от другого мужчины! Проклятие рода. Грязное пятно родословной.
И матери теперь у него нет. Разве можно назвать матерью ту, что слилась с другим, будучи замужем? Неважно, почему так случилось. Даже если было насилие, другая на ее месте бросилась бы со скалы от ужаса, что потеряла честь. Да только, видимо, не было никогда у его матери чести. Некстати вспомнились те теплые руки, которыми она обнимала его, провожая на отбор женихов. Будто бы чуяла, что сын никогда не вернётся. Все матери подобны волчицам, чуют больше, чем дано людям и ведьмам. Будто родив, обретают силу пророчиц.
Матери у него больше нет, зато есть жена, которую он искренне ненавидит. Просто за сам факт того, что она существует, эта порочная безродная дрянь! А что, они оказывается изумительно подходят друг другу! Ни у того, ни у другого нет и не было никогда чести. Из уст парня вырвался смешок. Через год он разведется, выдержать бы только этот год! И домой он не вернётся, уедет так далеко, как только это будет возможно. Станет наемником или поднимет меч за другую страну. Да, так даже лучше. Изменить имя, уехать, воевать… Потом кровью заработает себе новое имя. Ильмар исчезнет. И завоюет титул. Станет первым в новом роду. Пускай его мать льет слезы, сама виновата во всем! Сердце герцога противно сжалось от горечи. Плевать! Даже почтового ворона он ей не отправит. Парен поднял взгляд от пола, упёрся им в широкую спину отца. А ведь они чем-то внешне похожи, но все же больше он похож на мать. Что, если старший герцог соврал? Обманул его, как щенка, обвел вокруг пальца, лишь бы Ильмар не захотел возвращаться домой? Сделал все, чтобы ему просто некуда было вернуться. Ведь такой позор никто не снесет и посмотреть в любящие глаза матери он не посмеет, если… поверит отцу.
— Какое собрание черепов! — удивился старший герцог, — Что ж. Кто-то вазы собирает, кто-то картины, значит, кто-то должен и черепа. У всех свои вкусы и предпочтения. Главное — что? Набрала много. Такая коллекция будет стоить немалых денег, если ее уметь продать выгодно.
— Мой череп тоже здесь будет, господин? — тихо всхлипнул раб позади.
— Нет, что ты! — вместо Ильмара парнишке ласково ответил отец, — Конечно же, нет. Ты недостоин. Кто поставит череп раба в один ряд с орочьими? Ты только посмотри, какие они громадные! А это, должно быть, василиск был. Надо же, занимает целую полку. Невестушка моя — молодец. Расстаралась! Помрёт, оставит после себя хорошее наследство. Ей бы до этого овдоветь, и все тогда достанется мне одному. Как ее тестю.
— Не надейся! — в этот момент Ильмар понял, что если развестись ему не удастся, то он просто обязан будет прожить долгую жизнь из мести. Все глупые мысли мигом выветрились из головы молодого герцога. Смерть его больше нисколько не привлекала.
Ильмар наконец рассмотрел коллекцию, бережно хранимую в нише. Черепа невиданных тварей покоились на подкладке из алого бархата. Громадные, почерневшие от времени, вычищенные до блеска. Казалось, что погребальный саркофаг распахнул перед незваными гостями свои дверцы. Что-то тайное, то, что должно быть скрыто от чужих глаз, предстало перед ними. Старший герцог прав, один из черепов принадлежал василиску. Как же с ним справилась хрупкая ведьма? Клыки, похоже, принадлежали вурдалаку, самому настоящему, а не родовому перекидышу. Дикий вурдалак — страшный зверь, порой от непомерной жадности своей он способен изничтожить целое селение. Мороз прошёл по коже Ильмара, ему стало не по себе. Стоило только представить, как его жена своими руками расставляла на полке черепа всех этих чудищ. А ведь вначале она их истребила. Брр. Парень передёрнул плечом, его сердца коснулась лёгкая тень уважения к столь доблестному охотнику. Мало кто из мужчин способен добыть хоть один такой трофей. А уж чтобы так просто выставить на полке огромную коллекцию? Невероятно. И стоит она баснословно, отец абсолютно прав.
— Нам надо поторопиться, — старший герцог напоследок провел пальцами по хрустальной витрине. Тонкие линии защитного заклинания разошлись по поверхности будто молнии и тут же исчезли. Да, гостей в этом доме точно не любят.
Ильмар чувствовал себя в особняке именно незваным гостем, если не вором, словно бы он без всякого права, без явного приглашения, влез в чужое жилище и теперь рассматривает его без всякого права. И вот-вот на них бросятся сторожевые псы или кто-то похуже. Странно, что хозяйка ещё не появилась. Впрочем, кто знает, чем занята сейчас госпожа Грета. Может быть, его супруга отмечает свадьбу в кругу близких друзей. Должны же быть у нее друзья.
Ильмар вспомнил, как отчётливо скрипнул зубами Солид, когда невеста сделала его, Ильмара, своим женихом. Высокий красавец, стройный, бровь рассечена тонкой ниточкой шрама — по ней прошёлся коготь драхта. Такой шрам легко извести, но парень им гордился. Было чем, мало кому удастся хотя бы просто увидеть такую тварь и выжить при этом. Он же драхта не только увидел, но и одолел. Вместе с Гретой. Из обрывков разговоров, которые Ильмар слышал во время общего ужина, он знал, что Солид и Грета были любовниками. Тогда почему ведьма выбрала его, а не Солида? Или Солид солгал им всем? Должно быть, Грета сейчас проводит время с ним или с кем-то ещё из своих обожателей. В том, что Солид не единственный ее любовник, Ильмар нисколько не сомневался. Слишком уж ярко горела та чертова арка в храме всех богов. Для того, чтоб расстроить свадьбу, бывает достаточно одной розовой искорки, одного мимолётного поцелуя, который невеста подарила другому мужчине. И потом гости спорят долгие годы, что это было — тень порока или же неудачно сыграл лучик солнца. В его случае с Гретой сомнений ни у кого не возникло.
— Отец, ты хотел поторопиться в обратный путь, — назвать герцога отцом парню теперь было не просто. Но он не знал, как обращаться иначе. Не по имени же? Не по титулу? Тем более, стоило
