тоже есть след? У вашей пары?
— Да, конечно.
— Я с ней встречалась?
Он отводит взгляд. — Её больше нет с нами.
— Ох, — я сглатываю, не зная, что сказать. Надеюсь, это сделал не кто-то из моих людей. — Мне жаль. Похоже, пары — это очень важно.
Он кивает. — Парные связи — основа любой стаи. Но я не думаю, что мне стоит обсуждать с вами обычаи оборотней, — он бросает на меня взгляд, который умудряется быть одновременно укоризненным и мягким. — Тем более, если вы болтаете со своим братом на языке, которого никто не понимает.
Вот же, блин. — Это не то… я просто скучала по дому. Хотела услышать что-то знакомое.
— Неужели? — мы останавливаемся перед моей дверью. Мик открывает её и жестом приглашает меня войти. — Вы не производите впечатление человека, у которого когда-либо был дом.
После его ухода я ещё несколько минут позволяю его словам крутиться в моей голове, размышляя, прав ли он. Когда они замедляются, я понимаю, что нет: у меня был дом, и её звали Серена.
Я переодеваюсь в другую майку, с меньшим количеством ДНК Макса, и бесшумно выхожу из своей комнаты. Пока все отвлечены суматохой, проникнуть в кабинет Лоу оказывается подозрительно легко. Существует множество способов взломать компьютер, но лишь немногие из них мне доступны. К счастью, у меня достаточно опыта с методами полного перебора4, чтобы сохранять оптимизм.
Солнце садится, но я не включаю свет. Стол Лоу выдаёт фотография, на которой широко улыбается Ана. Я на цыпочках подхожу к нему, опускаюсь на колени перед клавиатурой и начинаю возиться.
Это не моя специализация, но взлом довольно простой и не отнимает много времени. Очевидно, оборотни не ожидают вторжения изнутри, и компьютер практически не защищён. Мне требуется всего несколько минут, чтобы взломать их базу данных, и ещё несколько, чтобы запустить три параллельных поиска: Серена Пэрис, дата её исчезновения и «Вестник», на случай, если мои подозрения верны, и Лоу был как-то связан с историей, которую она собиралась осветить. Это только начало, но я надеюсь, что если её упоминали на каком-либо устройстве связи, которое автоматически резервируется на…
Что-то мягкое трётся о мою икру.
— Не сейчас, — бормочу я, рассеянно отгоняя чёртового кота Серены. Терминал начинает выдавать результаты поиска. Я нажимаю несколько клавиш, чтобы их максимально отобразить. Пока ничего обнадёживающего.
Мокрый нос кота прижимается к моему бедру. — Я занята, Искорка или как тебя там. Иди, поиграй с Аной.
Он начинает мурлыкать. Нет, рычать. Честно говоря, уровень его наглости меня бесит.
— Я же сказала тебе… — я смотрю вниз и тут же отскакиваю назад, чуть не падая на задницу.
В тусклом свете сумерек жёлтые глаза серого волка сердито смотрят на меня.
Глава 9
Ана прерывает сказку на ночь, чтобы сообщить ему важную и срочную информацию: «Мирези такаааая красивая! Я обожаааю её ушки».
Он сжимает губы, прежде чем продолжить читать.
Среди вампиров клыки — это не просто зубы, а показатель статуса.
Возьмите, к примеру, мускулы у людей. Было ли время, миллионы лет назад, когда наличие у партнёра накаченных, упругих бицепсов означало лучшую защиту от… динозавров? Я не историк, я преуспела в математике и, пожалуй, ни в чём больше. Суть в том, что физическая сила давала эволюционное преимущество, которое сейчас, в эпоху атомных бомб, довольно устарело. И всё же люди по-прежнему считают её привлекательной.
Похожая история и с клыками у вампиров: их считают символом силы и власти, потому что в старые времена мы охотились на добычу, впиваясь зубами в их плоть, чтобы полакомиться кровью. Чем длиннее, острее и больше — тем лучше.
А клыки этого волка… они могли бы побеждать на соревнованиях. Править цивилизациями. Обеспечить своему владельцу помолвку, свадьбу и бурную личную жизнь на любой вечеринке вампиров. А ещё они могли бы растерзать меня в кровавые ошмётки.
— Ты настоящий волк? — спрашиваю я, борясь за то, чтобы голос не дрожал. — Или ты оборотень, который иногда обращается?
Единственным ответом становится низкое, протяжное рычание, от которого хочется наложить в штаны.
— Будет лучше или хуже, если я зарычу в ответ?
— Ничего не измениться, — раздаётся голос с порога.
Лоу. Опирается о дверной косяк, расслабленный, как модель домашней одежды на фотосессии.
— Спасибо, Кэл, — говорит он, подходя ко мне. — На этом всё.
И, как по волшебству, волк с последним вялым рычанием в мою сторону стряхивает свою красивую серую шерсть и уходит трусцой. Он останавливается возле Лоу и бодает его головой в бедро.
— Кэл? Как… — он поворачивается ко мне, а я вглядываюсь в его лицо, ища сходства. Я ожидала, что у оборотней облик в форме зверя будет как-то схож с человеческим, но у Кэла рыжие волосы. Я тяну шею, чтобы лучше разглядеть волка, но Лоу встаёт передо мной, загораживая обзор.
— Что, ты, блять, делаешь, жена? — он звучит как гремучая смесь усталости и раздражения. Любые мысли о фенотипах оборотней мгновенно исчезают.
Меня только что поймали. За очень плохим делом. И я в реальной опасности.
— Просто искала… — Что? — Стикеры.
— Вампиры хранят стикеры внутри компьютеров?
Чёрт. — Я пыталась проверить свою почту, — я сглатываю. — Связаться с друзьями.
— У тебя нет друзей, Мизери.
Не знаю, почему это ранит, ведь это правда.
— Я, конечно, не айтишник, но это, — он указывает на мой код, который всё ещё усердно обрабатывается, — не похоже на Yahoo.
— Yahoo? Лоу, ты реально отстал от жизни.
— Заходи, — приказывает он, и я не могу понять, как я не заметила Алекса, который бездельничал у двери. Наверное, слишком была занята размышлениями о своей скорой кончине. — Сможешь выяснить, что она делала?
— Уже работаю над этим.
Зажмурившись, я прокручиваю в голове возможные варианты действий. Можно врезать Лоу коленом в пах и попытаться убежать, но я не знаю, так ли чувствительна эта зона у них, как у нас, да
