Мне не нравится возникшее между нами расстояние. Понимаю, разговор был совсем не для ее ушек, но, по сути, ничего нового она не узнала.
Смотрю, как отец, нервно расхаживая взад-вперед, курит уже вторую сигарету. Ника молчит, тоже наблюдая за ним. Пользуясь моментом, скольжу рукой по сиденью, прикасаюсь к Элиной. Вздрагивает и старается спрятать от меня пальчики.
– Не надо, – прошу едва слышно. – Мы потом поговорим об этом, ладно?
Отец садится за руль, Этель отворачивается к окну и до самого дома больше не смотрит на меня. Спасибо, папа!
Доезжаем до дома. Бабушка встречает нас молча. Она осматривает меня, сводную и уходит. Это я тоже переживу, а вот молчаливую Этель нет. И наши комнаты сейчас на разных этажах. Я, конечно, натренировался за два дня, но ходить по лестнице несколько раз в день пока не могу.
Эля снова прикладывает ладошку к красной горящей щеке. Хочется поцеловать ее туда и сказать, что все будет хорошо. Объяснить, почему отец не услышал ее. Он просто не хочет принимать, что я могу сделать что-то хорошее.
Нет, я не ради его одобрения это сделал, но просто сам факт задевает. Отец вспомнил всю ту дичь, что мы творим, выбираясь из-под родительского присмотра, но не замечает и других поступков.
Я не понимаю!!! Мы же говорили с ним недавно. Нормально так говорили, по душам, как отец и сын. Что опять случилось? Новая жена беременна и все? Взрослые дети на хрен не нужны? Не удивлюсь, если идея с закрытой школы ее и Элю она тоже с удовольствием туда отправит. Я знаю один такой лицей на Аляске. Там не школа, а самая настоящая тюрьма.
Быстро разбираю свою сумку, привожу себя в порядок и аккуратно ковыляю вверх по лестнице. Прохожу по коридору, останавливаюсь у ее комнаты. Стучу и тут же открываю дверь.
Моя девочка стоит у окна, обнимая себя руками за плечи. Подхожу к ней, освобождаю одну руку, обнимаю за талию.
– Прости за эту некрасивую сцену. Мы на эмоциях с отцом наговорили лишнего.
– Знаешь… – вздыхает и разворачивается ко мне, устраивает прохладные ладошки на моей шее. – Подобные вещи, услышанные от других и от тебя, воспринимаются совсем по-разному. Задело.
Страшно представить, как заденет ее, когда вскроются подробности. Мне еще больше хочется сделать так, чтобы она не узнала. Как я ее потеряю? Не могу!
– Я только твой, кто бы там что не говорил, и чтобы ни случилось. Ты видела меня настоящим. Я не притворялся, не играл, Эль. С тобой я могу себе это позволить. Только с тобой. Верь мне, пожалуйста.
– Верю.
Глава 33
Этель
Артем ушел от меня только рано утром. Вчера нас не трогали. Думаю, что даже не искали. Всем необходимо было остыть, в том числе и моему горячему Северу. Вот совсем он не северный мальчик, вспыхивает, как спичка, но стоит ему прижаться ко мне, как этот огонь переходит совсем в другое состояние. Раньше между ним и отцом был ринг, где Тёма срывал всю злость и обиду, а сейчас он делает это рядом со мной, обнимая, целуя, защищая.
Вчера я пропустила лицей, сегодня надо будет все нагнать. Собираюсь, рассматривая себя в зеркало. На месте удара остался след, а под глазом образовался небольшой, некрасивый синяк. Стараюсь замаскировать его тональным кремом и чуть более ярким, непривычным макияжем.
Подбираю с пола собранный вчера рюкзак. Спускаюсь на первый этаж. Дверь в комнату Артема открыта, его самого нигде не видно.
– Отец увез его в больницу, – сообщает мне Маргарита Антиповна, – и поставил охрану, чтобы этот мальчишка опять что-нибудь не выкинул. Тебе тоже выделено сопровождение. Иди завтракать, позже я вас познакомлю.
– Простите меня, – разворачиваюсь к женщине, которая была добра ко мне с первых дней. Перед ней очень стыдно. – Меньше всего мне хотелось расстроить вас, но мое сердце рвалось туда. Нас бы не отпустили, а я должна была нормально попрощаться с папой. Артем…
– Да молодец твой Артем, – тихо говорит бабушка, – я видела распечатки по карте. Только это не отменяет всех его предыдущих выходок и факта вашего побега!
– Я понимаю, – опускаю взгляд и прячу в уголках губ улыбку.
– И еще, Эля, – она берет меня за руку. – Отношения между вами в том виде, в котором сейчас есть, недопустимы. Не в этом доме. Я знаю, что сегодня он ночевал у тебя в комнате.
– Мы просто говорили, – тут же вспыхиваю.
– Чтобы это было в последний раз. Говорить можно где угодно, но не в спальне! – чуть повышает голос. – Мне ведь нет необходимости вести тебя к доктору, чтобы убедиться в том, что мой внук не совсем дурак?
– Нет! – подпрыгиваю на месте.
– Очень на это надеюсь. Мы больше не будем возвращаться к этой неприятной теме. Если подобное повторится, я приму меры. И еще, история с твоей работой закрывается.
– Но…
– Никаких «но», Этель! На ежедневные расходы деньги тебе выделены, правда теперь наличкой и строго ограниченная сумма. Картой ты все равно не пользовалась, так что это не проблема. В сопровождении охранника утром ты едешь на занятия, после них сразу же возвращаешься домой с нашим водителем.
– К Артему в больницу тоже нельзя?
– Почему? Можно. Вернешься с занятий, вместе поедем. При мне, пожалуйста, общайтесь. Наедине, извини, больше я вас не оставлю. А теперь бегом завтракать, девочка, иначе опоздаешь на занятия.
В столовой ни матери, ни дяди Паши. Я спокойно ем молочную кашу со свежими ягодами, пью какао. Потерять возможность работать, и даже лишиться своей мечты вернуться к соревнованиям по мотоспорту? Да! Я готова пожертвовать этим ради того, что мы сделали. Не всем мечтам суждено сбываться, а вот поставленный отцу памятник – выше любых моих хотелок.
А еще меня странным образом не трогает известие о беременности матери. Я даже предполагала нечто подобное. Они ведь встречались с дядей Пашей еще до нашего переезда сюда, так что залет с ее стороны вполне объясним. Надо же удержать мужчину. Иначе, видимо, она не умеет. Главное, чтобы этот ребенок не стал лишь способом, как я когда-то. Может ему повезет и мать будет его любить.
После завтрака водитель отвозит меня в лицей. Охранник остается на территории по договоренности с директором.
– Ну что,
