дело такое. Легко начать, трудно достичь мастерства, всегда есть куда стремиться, — задумчиво произнёс я, вспоминая собственный опыт.
Если бы не травма колена, может, я бы и вовсе предпочёл их, а не гитару. Преподавать худо-бедно мог, а вот играть всерьёз мне уже здоровье не позволяло.
— Ребят, пожалуйста! Я хочу играть! — воскликнула Катя.
— Значит, будешь пока играть, — сказал я.
Варя тихонько хмыкнула.
— Но если почувствуешь, что надоедает… Не стесняйся, сразу мне говори, — попросил я.
— Хорошо… — сказала Катя.
— Но дополнительные занятия помимо репетиций тебе тоже нужны. Надо осваивать инструмент, — сказал я. — Ладно, пойдёмте уже. Времени много.
— Наконец-то, — сказала Варя.
Мы вышли в актовый зал, Варя заперла каморку на ключ.
— Надо бы и мне ключи сделать, — пробормотал я, размышляя вслух.
— Саш, у меня эти-то нелегально! — прошипела Варя.
— Я через Любочку попробую взять, — сказал я.
— Не даст, — категорично заявила она.
— Поглядим, — сказал я.
Из школы вышли втроём, возле калитки остановились. Нам с Варей нужно было в одну сторону, Кате — в другую, к заводским пятиэтажкам.
— До завтра? — спросила Катя.
— До завтра, — сказал я.
— Пока, — равнодушно бросила Варя.
Катя ушла, пощёлкивая пальцами, мы с Варей отправились знакомым маршрутом к частному сектору, я снова забрал у неё тяжёлую сумку. Не то чтоб это имело какой-то практический смысл, но моё джентльменское воспитание не позволяло, чтобы наша единственная и незаменимая клавишница тащила сумку сама.
Разговор не клеился. Обсудили какие-то пустяки, школу, слухи, прошлись немного в неловком молчании, я снова попытался завязать диалог. Варя отвечала односложно и словно бы нехотя.
— Нам, получается, осталось ещё одного гитариста… — начал я.
— Двух, — перебила Варя.
— Да, двух, если считать басиста музыкантом, — пошутил я, но Варя шутки не оценила.
Так и брела, меланхолично разглядывая желтеющие кроны тополей.
— Есть кто на примете? — спросил я.
— Нет, — ответила Варя.
Помолчали.
— Варь, если что не так — прямо скажи, — попросил я.
— Всё нормально, — ровным тоном ответила она, хотя я ощущал обратное.
Нет, я, конечно, догадывался, в чём причина. Но до последнего думал, что всё обойдётся. Все эти разборки и перипетии вгоняли меня в тоску, мне не хотелось тратить драгоценное время на расхлёбывание ещё и этих проблем, я хотел делать музыку и покорять вершины.
— Варь, — сказал я. — На самом деле у меня нет амнезии. Я прибыл из будущего.
Она посмотрела на меня как на идиота. А затем внезапно и громко рассмеялась. Я улыбнулся тоже, понимая, что сказал полнейшую глупость.
— Ладно, ладно! Я не дуюсь! — не прекращая смеяться, произнесла Варя. — Только пообещай! На мизинчике!
— Что? — не понял я.
— Катька! Эта вертихвостка! — Варя вдруг раскраснелась, как помидор. — Пообещай, что не влюбишься! Она парнями крутит, как хочет!
— Варя! — воскликнул я. — Ну что за глупости⁈
— Пообещай, — потребовала она, протягивая мне оттопыренный мизинец.
Я усмехнулся и тоже протянул ей мизинец. Прямо как в детстве. Мы зацепились мизинчиками и соединили большие пальцы в знак страшной-страшной клятвы.
— Ты пообещал, — строго сказала Варя.
— Варь, ну как я могу в неё влюбиться, ты шутишь что ли? — рассмеялся я. — Я же вообще всех люблю!
— Саша! — воскликнула Варя, и на меня тут же обрушилось несколько слабых ударов мешком со сменкой.
Надо было и сменку её забрать.
Про будущее я больше не заговаривал, удалось всё свести к шутке. Проводил до ворот, попрощался, и пошёл к родному бараку, вновь заниматься домашними хлопотами, зависать на турнике во дворе и учить Максимушку игре на гитаре. Он уже делал некоторые успехи.
На учёбу и домашние задания я всё больше и больше забивал огромный железобетонный болт. За что и поплатился.
Следующее утро началось у меня с того, что Кобра вызвала меня к доске. Это был первый урок, алгебра, и я посмел клевать носом за первой партой.
— Если вам скучно на уроке, Александр, продемонстрируйте свои знания всему классу, — холодно процедила учительница.
Демонстрировать было нечего. Пример, который Капитолина Григорьевна написала на доске, выглядел для меня китайской грамотой. Знаниями алгебры я никогда не блистал. А тут вместо цифр были вообще какие-то буквы, чисто ребус, а не математический пример.
Но к доске я всё-таки вышел. Страх толпы у меня давным-давно выветрился, а тут тем более не просто толпа, а всего лишь учебный класс.
— Ну, Таранов? Забыли, как вычисляются интегралы? — спросила Кобра.
А, вот что это за крючок.
— Честно говоря, да, — сказал я.
Класс удивлённо зашептался. Зато Кобра вдруг пришла в бешенство.
— И как вы с такими знаниями собираетесь сдавать экзамен⁈ Надеетесь на какие-то поблажки? Никаких поблажек не будет! — заорала училка. — Смотрите, как баран на новые ворота! Ноль понимания! Какая вам Бауманка? Вам следовало идти в ПТУ! В дворники!
Ну, это мне вряд ли грозит. Да и что плохого в бытии дворником? Хорошая честная работа, весь день на свежем воздухе.
— Не вижу ничего плохого в рабочей профессии, пролетариат — гегемон социалистической революции, — произнёс я.
— Вон из класса, Таранов! — взревела Кобра. — Подумайте над своим поведением!
Похоже, она ожидала совсем другого ответа. В её сладких мечтах я бы мямлил извинения, а она благосклонно позволила бы мне загладить вину каким-нибудь докладом или ещё какой работой во имя алгебры и тригонометрии, но нет.
Изгнание из класса я воспринял как
