изобретательностью и тупил. Ошибался и тупил еще больше, из-за чего Димидко чуть ли за голову не хватался. Но, наверное, это потому что он волнуется, время пройдет, раскроется, привыкнет. Основная нагрузка все равно на Микробе, Овчинников этот — больше для подстраховки, а чтобы научиться, времени у него предостаточно. Как раз заявочное окно откроется, и ко второму кругу он станет полноценным членом команды.
27.05.2027. Михайловск
— Помните этот смешной «Ералаш» про «Пахтакор» — чемпион? — спросил Димидко в раздевалке.
Заржали только я и Колесо, сеанс старый, и его помнили только такие динозавры. Махнув рукой, Сан Саныч продолжил:
— А нам не до смеха. Нам с ними — играть. — Он строго нас осмотрел, прищурился. — Что-то вы слишком в себе уверены. Да, не самая сильная команда, но возможны сюрпризы. Сколько такого было, что такие команды разделывали сильных под орех?
Я поймал себя на мысли, что раньше мы все рассуждали наоборот: да, они сильные, но сколько раз такие команды, как наша, полную панамку им накидывали.
А теперь все поменялось местами, и сильные — мы. Наш тренер нас тормозит, а тот — подгоняет команду, заводит. И вполне возможно, что они и правда приготовили нам что-то эдакое.
— Поняли меня? — повысил тон тренер. — Кто накосячит, тому…
— Общественное порицание в двукратном размере, — сострил Колесо.
— Вы меня поняли, — припечатал Димидко. — А теперь — на поле!
Стадион у нас небольшой, зато нас любят в родном городе, и он всегда полон. Как-то даже жаль стало узбекскую команду.
— Вперед, «Титан»! — заладили болельщики.
Потом вдруг визгливо:
— «Пахтакор» — чемпион!
Добрый общий смех, и снова:
— Вперед, «Титан»!
Игра получилась тренировочной, что ли. Без лишнего напряжения, без выскакивания из трусов, без нарушений и без травм.
Мы просто играли в футбол. Расписывали квадраты и треугольники. Раз за разом пробовали сыграть в касание. И не ругались, потеряв при этом мяч, а улыбались и кивали друг другу: мол, сейчас они нам мяч вернут, еще раз попробуем.
Димидко тоже улыбался, хотя иногда на особо наглое действие все же грозил пальцем и что-то записывал.
По моим воротам пришлось ударов пять за весь матч — это же просто праздник какой-то. И все удары — дальние. И все удары слабые. Ну, тренировка же! Была бы зима, наверное, замерз бы.
И я, как бы тренируясь, кидал руками налево, направо и в центр. Потом стал с рук выносить за центральную линию. Потом стал пасоваться с защитниками.
Лето на носу. Отличная погода, прекрасные трибуны…
— «Пахтакор» — чемпион! Ха-ха-ха! Вперед, «Титан»! — веселились трибуны.
Я как-то даже упустил сам момент гола. Уже после свистка еще раз продумал, что и как вышло.
А вышло так: я ногами перепасовался с каждым из центральных защитников, а когда пахтакоровцы выбежали к нашим воротам, вынес мяч подальше, за центральный круг. Там его четко принял Рябов, как обычно стоявший спиной к воротам и оттиравший защитников. Грудью, не спуская мяч на газон, отпасовал Сэму. Самат, топоча по-бегемотьему, пронесся до линии штрафной, сделал движение — буду бить! Уложил последнего защитника и катнул мяч налево, на вбегающего в штрафную Микроба. А тот тоже не стал бить! Он сделал движение, обозначив удар, посадил вратаря на газон, и катнул правее. И правый наш край, недооцененный Бурак, легко завел мяч в пустые ворота.
Как же он радовался! Падал на колени, бил себя в грудь, вскакивал, как на пружинах. Это был его звездный час. А на табло 1:0!
Потом всем захотелось забить, началась толкучка, команда побежала к чужой штрафной, и мне стало совсем скучно. Помахал рукой тренеру, сделал грустный вид… Димидко рассмеялся, махнул Васенцову, и почти час в воротах стоял он. Ну а что? Как иначе ему форму набирать и уверенность свою подстегивать?
Тем более игра была спокойная, судья вовсе какой-то вялый, нарушений практически не было.
Тренировка, одно слово!
Так и закончили. И Сан Саныч даже не ругался, что больше не забили. Погода и темп игры его тоже расслабили, и он только улыбался и грозил, что на тренировке, на настоящей тренировке, загоняет и высушит.
Но все тоже улыбались. И даже пахтакоровцы, с которыми мы обнимались и менялись майками — улыбались. Они понимали, что счет мог быть совсем другой. И не в их пользу.
Даже трибуны улыбались расслабленно. И никто не свистел и не требовал немедленной быстрой игры и много-много голов.
Это просто нам улыбалось стоящее на пороге лето. А меня ждали приятные хлопоты, помолвка и знакомство с мамой, которой меня пугала Дарина.
Глава 13
Полет фантазии
30. 05. 2025, суббота, Михайловск
В прошлой жизни я прыгал с парашютом один раз, Алена тогда отказалась. Мне понравилось, хотя накануне я чуть не сдох от страха.
Точнее понравились минуты невесомости. А до прыжка можно было снимать фильм: «Как я боялся». Нет — «Как я ссал». Сомнения зародились, когда пришлось подписать документы на тему «В моей смерти прошу не винить клуб». Тут-то и закралась мыслишка послать все к черту, как это сделала бледная худая брюнетка. Она просто повертела ручку, почесала ею висок и припечатала ее к распечатке.
— Извините, но нет!
Ее кавалер, мощный спортивный бородач, весь в татуировках, воскликнул:
— Ну Люда!
— Нет! — отрезала она, встала и вышла, с каждым шагом превращаясь из скованной и напряженной в легкую и расслабленную, словно она вырвалась из лап смерти.
О, как я ей тогда завидовал!
Но это было… не по-мужски, что ли. Мужики-то все остались, даже круглый розовощекий толстячок.
Инструкторы изо всех сил старались нас не напугать, а ободрить, а во мне сомнения перерастали в страх. Я смотрел на инструктора, миниатюрную девушку Анечку (как сейчас ее помню), которая, по-джокондовски улыбаясь, отвечала на вопросы. В сотый раз — на они и те же вопросы. Толстячок нервно юморил — Анечка смеялась над его шутками. Уверен, что от группы к группе они одни и те же. Девушка мотивировала меня одним своим видом: у такой малышки — двести восемьдесят прыжков! А я — мужик! Мужик же⁈
Еще я тогда думал, что мы прыгнем и уйдем, а она останется в нашей памяти навсегда. Как и в памяти тех, кого она инструктировала до нас. Мы растиражируем ее образ своими испуганными мозгами, ведь она лишила невинности стольких людей,
