Вовке, видя, как тот пытается рассмотреть рычаг открытия капота.
Открыли. Внешний осмотр блока реле не выявил ничего предосудительного, но когда с трудом вскрыли пластиковую крышку…
— Ох…еть, — только и проронил генерал, видя спёкшиеся контакты и оплавленные провода, часть из которых изоляцией буквально приварились к оторванной «с мясом» крышке.
В салоне автомашины было не лучше: какие-то электронные детали, видимые невооружённым взглядом, представляли собой жалкое состояние — всё тоже самое, что под капотом. Помимо них пострадало практически всё декоративное обрамление в салоне, соприкасавшееся с пластиком — то ещё зрелище. Воскобойников достал платок и периодически вытирал пот со лба, хотя на улице даже похолодало к вечеру — настолько сильно поразило его действие нового оружия. Теперь старший лейтенант Мочалов стал в глазах полковника этаким дитя индиго — мальчиком-вундеркиндом, которого вовремя заметили и направили способности в нужное русло. С момента осмотра техники, ВСЕ рассказы генерала Ермолаева укладывались в полную и логически правдоподобную цепочку, рисуя одну за другой фантастические картины. Такого парня в дочумное время мигом бы определили в какой-нибудь закрытый НИИ. Однозначно.
— Ко второй машине поедем? — напомнил о себе Вовка.
— А там также? — удивился Андриянов. — Вроде расстояние больше. И намного.
— Сейчас на улице ещё видно, и я хочу вам показать кое-что, пока едем, — усмехнулся Мочалов.
— Двигаем ко второй машине, — кивнул генерал.
На небольшой развилке Мочалов вскрикнул и обратил внимание на часть посадки деревьев, плавно перетекающей в кустарник.
— Гляньте сюда! — на части кроны деревьев, как и на кустарнике, была видна белёсая полоса. — Это я специально притормозил излучателем!
— Что это такое? — спросил полковник.
— Последствия воздействия токов высокой частоты. Теоретически таким излучателем можно не только танки выводить из строя, но и живую силу противника…
— Что? — охренел полковник, выпучив глаза.
— …Только на радаре люди не видны.
— Парнишка, да ты хоть сам понимаешь, ЧТО создал? — при этих словах Мочалов повернулся назад, встретился взглядом с Воскобойниковым и пожал плечами.
— Сушилку для белья?
И тут заржали все. Ермолаев не меньше полковника был удивлён результатом. Вовка в его глазах поднялся на такую высоту… что любой другой возгордился бы от слов брянчанина, а этот просто шутит. Андриянов даже чуть сбавил скорость, чтобы отдаться волне безудержного смеха.
— Ага, сенокосилку с вертикальным взлётом! — заходясь в очередном приступе хохота, резюмировал генерал. — Ты представляешь, Алексей Евгенич, что будет, если этой станцией е…ануть по живой силе врага? Даже в режиме прямой наводки, как говорят артиллеристы.
— Я о том же подумал, — кивнул тот. — И потому выпал в осадок. Да… полна земля русская Левшами…
— И ты ещё будешь спорить по поводу присвоения ему очередного звания?
— Это когда я спорил? — удивился Воскобойников. — Просто не видел вживую его способностей и высказал сомнения. Да, это было, но теперь… — он аккуратно развёл руками в салоне машины.
— Вы о чём? — удивился Вовка.
— А о том, Володя, что с завтрашнего дня принимай-ка ты ещё по одной звёздочке на каждое плечо, — усмехнулся Ермолаев. — Даже сто километров — уже зачёт твоей работе. Это уж наша забота, как подогнать станцию ближе к арабам и дать им в нюх. Ты свою работу сделал на десять баллов по пятибалльной шкале, а потому, как приедем, подпишу приказ о твоём повышении звания до капитана. Заслужил!
— Точно! — поддержал его Андриянов. — Я тебе больше скажу, Володя, ты не пацан, а взрослый мужик в пацаньем теле. И не северный олень, а Левша земли русской. Таких, как ты, холить и лелеять нужно!
За разговорами они доехали до второй машины. Здесь была всё та же картина — полный вывод из строя любой электронной части в электрооборудовании машины, повреждение молдингов и других декоративных частей, соприкасавшихся с пластиком.
— Ты в самом начале пути говорил, что зона поражения объектов получается около двухсот километров? — спросил Вовку генерал, когда они уже возвращались обратно.
— По моим расчётам двести двенадцать. Дальше, почти сразу, резкий уход КПД вниз. На расстоянии в сто пятьдесят километров гарантированное поражение токами высокой частоты любого теплокровного существа. Человека или зверя — неважно.
— Мля… тут Нобелевская премия где-то завалялась, — усмехнулся Андриянов, картинно водя взглядом по «торпеде» внедорожника. — Я о таком оружии, чесслово, впервые слышу.
— Да ладно, тарщ майор, ничего особенного, — махнул рукой смущённый Вовка.
— Хренассе, ничего особенного, — возразил ему полковник. — Да ты понимаешь, что нам теперь такого количества людей здесь не нужно? Танки мы выведем из строя на дальних подступах, а потом, как только арабы подойдут ближе, уничтожим и живую силу противника.
— Володя, а скажи-ка мне, как быть с мощностью дизель-генератора? — поинтересовался Ермолаев.
— Олег Петрович, его нужно беречь не меньше, чем саму станцию. В противном случае, при уходе на штатный к станции, мощность луча уменьшится в три раза.
— То есть для донецкой станции РЭБ дальность действия против живой силы противника будет только пятьдесят километров… — задумчиво проговорил генерал. — Хотя… хм… в принципе, этого тоже с лихвой хватит.
— А если сейчас добраться до связи и спросить у них, есть ли в наличии изделие с номером… — предложил Воскобойников и назвал тип РЛС.
— А это идея! — воссиял Ермолаев. — И тогда капитан Мочалов прибудет к ним и сможет сделать тот же финт… э-э-э… — он щёлкнул пальцами.
— … ушами, — улыбнувшись, подсказал Вовка.
— Во-во!
25 октября 2028 года. г. Саратов. Поздний вечер
Вечернее совещание по итогам проведённой операции и не менее важным итогам расследования убийства открыл самый старший по званию. Генерал-майор смотрел на капитана Ермолаева, старлеев Звягину и Сколкова, лейтенанта Сколкову и старших сержантов, сержантов, прочих из комсостав ЮнАрмии… смотрел и не видел в них детей. Перед ним сидели и стояли не вчерашние мальчишки и девчонки, перед ним были… солдаты, ГОЛОВОРЕЗЫ, прошедшие не один бой и имевшие на личном счету не только «шоколадок», а реальные жизни нелюдей-христолюбов и просто зарвавшихся гражданских, возомнивших себя непонятно кем. Те решили, что могут повернуть историю вспять, вернув псевдодемократию и прочую гниль старого дочумного общества. Хотели вернуть, но обломались, точнее — их жёстко обломали вот эти парни и девушки. Раз и навсегда. Денис Александрович смотрел на них
