не выгнали из храма.
Юноша развернулся к толпе:
– Ну что за дураки, – насмешливый взгляд парня остановился на внимательно разглядывающей его Соне. Он качнулся вправо, затем влево, заставляя её смутиться.
– Интересно, – широко улыбнулся юноша и исчез. Просто испарился в воздухе!
Девушка была шокирована! Кохас? Нет. Он бы её непременно узнал! Тогда кто? Ещё один бог?
Глава 13
Правда
Во рту остался привкус дешёвой выпивки, отдающий горечью. Казалось, ею пахнет везде. Воняло от выпивохи и игралы, висевшего на шее у еле его тянувшего Чжу Жу. Пьянчушка учил Чжу Жу морали, толкая самые что ни на есть философские темы, рассказывал о своей жизни и всячески уговаривал паренька не ступать на скользкую дорожку.
– Что господин мне прикажет? – заплетающимся языком уточнил пьяница. Хлипкий мужчина средних лет, он был найден Чжу Жу в таверне бедного квартала.
– Стой и, что бы у тебя ни спросили – соглашайся.
– И ты не обманешь, дашь серебро?
– Дам, молчи.
Пьяный горожанин похлопал себя по губам:
– Я не говорил, но мать родила меня немым, я так и не научился разговаривать.
Чжу Жу приволок мужичка на рынок и остановился неподалёку от молоденького неопытного шоушуэйжэна:
– Скоро.
– Что скоро?
– Увидишь, – во избежание провала и скорой поимки рыночной стражей Чжу Жу решил не рассказывать подробностей подельнику.
Как и ожидалось, именно к этому слуге налоговой системы стал стекаться народ. Дело в том, что накануне вечером кто-то пустил слух о том, что если в определённый день и час записаться в книгу конкретного Сборщика, по удивительному совпадению не обладающего должным опытом и сноровкой и выслеживаемого в течение нескольких дней Чжу Жу, то в праздник поминовения Духа, покровителя Нин Яна, с покупки вернётся пара медных монет или даже серебряная! Конечно, это было секретом, о котором узнал каждый знакомый знакомого, на что и был расчёт. Кто говорил об этом? Неизвестно. Но рынок закипел. Никто не знал, правду ли услышал, а времени узнать было мало: нужно успеть занять очередь, разговоры в которой доводили сумму вознаграждения аж до пяти и десяти серебряных!
– Вправду ли вернут? – решил уточнить у Сборщика так неудобно осторожный горожанин.
– Чего вернут? – недоумевал шоушуэйжэн.
– Да он, поди, и не знает, гляди, молодой совсем. Вернут, вернут! Я спрашивал, всё будет, – басил тучный зазывала, подкупленный заранее. – Поторопитесь, господин, а то я так погляжу, кто в конце, не успеет…
Как не успеет? Что за несправедливость?! Они же здесь стоят! И всё без толку? Хвост начал подгонять впереди стоящих, а позже и вовсе с ними смешался, превратившись в кучу.
Дождавшись суматохи возле жертвы аферы, пока к нему на выручку не подоспели более опытные коллеги, Чжу Жу сунул документы паникующему новичку, демонстративно бросив два серебра в ящик:
– Господин, смотрите, я заплатил! Продавец и покупатель согласны! – он указал на интенсивно кивающего сообщника. – Приложите печать! Пишите, господин, пишите, я давно здесь стою!
Налог приняли, формальности соблюли. Теперь, согласно книге Сборщика и «Свидетельствующей книге», работорговец Юй Куо продал рабыню Кхуамван некому Бо И[132], заработавшему и тут же пропившему серебряную монету.
Через пару недель Жу направился в увеселительный дом, где ему опять предстояло споить Бо И.
Высокий худой чиновник Суда по имени Цай Лю Ши, с аккуратной бородкой, каллиграфическим почерком чертил иероглифы на деревянных пластинках.
– Вы хозяин? – не поднимая глаз, поинтересовался Ученик Законов.
– Всё так, господин, простите его, он пьян, – ответил за нового хозяина Чжу Жу.
– Освобождаете свою рабыню? – мужчина продолжал допрос.
Мертвецки пьяный что-то пробормотал в ответ.
– Да, господин, – вновь вызвался паренёк.
– Вы его сын? Почему за него говорите?
– Нет, господин, я сын семьи Гу[133], что состоит в родстве с потомками Ляо. Моя мать – Ляо Гун Фэн[134].
– Не сестра ли она Ляо Чжун Да[135]?
– Именно, господин, – обозначил поклон скромняга Чжу Жу.
В дальнейших расспросах надобность отпала. Парень заплатил неустойку государству за потерянную прибыль от пожизненного налога, Ученик Законов внёс соответствующие записи, освобождающие девочку от рабства, и тут же вывел надпись «Чи Ми Лу»[136] на деревянной дощечке с алой кисточкой.
* * *
Воодушевлённая Сона протянула девочке полученную от Жу яопай.
– Что здесь написано, госпожа? – недоумевала девочка, гадая, зачем ей протягивают какую-то деревяшку.
– Чи Ми Лу, – прочла Сона.
– Почему «Чи»? – Ми Лу посмотрела на присутствующих большими глазами.
– Потому как «Чи» – родовое имя господина, даровавшего тебе «Фа Цзы Ёу». Поблагодари госпожу Ляо и господина Гу за то, что отныне тебе не нужно бояться.
В ответ же все трое услышали лишь рыдания освобождённой. Но нет, это были слёзы не радости, а страха.
– Простите меня, госпожа, – обратилась она к Соне, – я была плохой рабыней, простите, если провинилась, накажите, только, пожалуйста, не прогоняйте!
– Что ты, девочка моя, – мягким голосом успокаивала ребёнка недоумевающая Сона, – кто же говорит тебе уходить?
– Что же мне теперь делать, госпожа? Кроме как быть нуби[137], я не умею…
– О Великая матерь! Привели к слезам ребёнка! – Аи развернула лицо девочки к себе и вытерла её слёзы платком, неизменно присутствующим у хозяйки в рукаве. – Жить будешь здесь, работай на кухне, пока могу, приплачу, а позже увидим.
На время Ми Лу успокоилась и даже смогла быстро уснуть, а вот Сона ещё долго вспоминала произошедшее сегодня. Кто тот юноша в храме?
Со следующего дня и вплоть до самого праздника миролюбивого Барана храмы закрывались и готовились к приёму большого количества прихожан, как знатных, так и из всех окрестных деревень. Попасть внутрь было невозможно, поэтому Сона могла только надеяться на встречу с красным богом здесь, на площади. Но он всё не появлялся.
Зато о себе напомнил господин Су, приславший с посыльным мальчиком госпоже Бай записку. В ней вежливый торговец книгами напоминал о возврате записей о северных племенах и просил разрешения на визит.
Как и полагается благовоспитанной дочери знатных кровей, встреча с мужчиной проходила на глазах у хозяйки дома, в главном зале. Ман уже передал книги вооруженным слугам торговца, сами же господа сидели за перегородкой, попивая западный чай[138], славящийся своими мягкостью, душистым послевкусием и невероятным запахом, не похожим ни на что известное. Пользуясь случаем, Сона не упустила шанс разузнать об эпохе и странах побольше:
– Могу я просить вас рассказать о династии Фу?
– Династия Фу берёт своё начало от правителей Вэй[139]. На протяжении многих поколений потомки Вэй стремились расширить свои владения, а позже и
