Книга Опыт закона о народонаселении - Томас Роберт Мальтус

Существует общество, имеющее целью вспомоществование бедным и улучшение их положения. Принятый в основание его деятельности принцип, несомненно, превосходен. Пробуждать стремление к улучшению своего положения (стремление, которое является главным стимулом промышленности) – это, бесспорно, вернейший путь для улучшения участи низших классов населения. Нельзя не согласиться с Бернардом, доказывающим, что все, что создает и укрепляет среди бедных привычку к трудолюбию, благоразумию, предусмотрительности, добродетели, чистоплотности, полезно как для них самих, так и для всей страны, и, наоборот, все, что ослабляет эти склонности, одинаково вредно как для общества, так и для частного лица.

Бернард вообще, кажется, вполне сознает затруднения, которые общество призвано победить, однако же и он, по-видимому, не мог остеречься от общей опасности и сделал общий вывод из частных и недостаточных наблюдений. Я не буду останавливаться на рассмотрении различных проектов, в которых предложены были продажа по дешевым ценам съестных припасов, устройство приходских магазинов, учреждение мастерских. Успех подобных предприятий обусловливается тем, что они являются частными явлениями, круг действия которых ограничивается несколькими семьями или несколькими приходами. Но как только эти предприятия получили бы всеобщее распространение, тотчас же доставляемые ими выгоды исчезли бы, так как они вызвали бы понижение заработной платы. Я ограничусь одним только замечанием, имеющим более широкое значение. На основании опыта утверждают, что наиболее верное средство улучшить положение бедных – это доставить им помощь на дому и взять от родителей детей, чтобы как можно ранее отдать их в обучение или вообще доставить им какое-нибудь подходящее занятие. Я думаю, что это действительно лучшая мера и вернейшее средство оказать помощь, надлежащую и согласную с требованиями обстоятельств. Но нетрудно заметить, что эта мера требует особенного благоразумия, которое не может быть общим правилом и не может служить основанием всякой деятельности. Кроме того, она вызывает то же возражение, какое мы сделали по поводу системы снабжения коровами и постановления 43-го года царствования Елизаветы, предписывающего приходам доставлять занятие детям бедных и заботиться об их нуждах. Отдельный приход, в котором все дети будут взяты от родителей и устроены подходящим для их возраста образом, воспользуется благосостоянием; но если бы подобная мера стала всеобщей и все бедные получили бы право рассчитывать на нее, то вскоре все роды деятельности были бы заняты детьми и осаждались бы вновь пришедшими. Нет надобности указывать неизбежные последствия такого порядка вещей.

Очевидно, что при содействии денег и великодушных усилий со стороны богатых можно достигнуть существенного улучшения положения всех семей прихода, даже отдельного округа. Но стоит вдуматься, чтобы убедиться, что средство это окажется бессильным, когда мы захотим приложить его ко всей стране, если при этом не будет учреждено правильное выселение избытка населения или если не рассчитывать встретить среди бедных особую добродетель, которая обыкновенно уничтожается именно такими пособиями. О технической предприимчивости и ловкости можно сказать почти то же, что и о деньгах. Человек, обладающий этими качествами в большей степени, чем окружающие его люди, обеспечен в средствах существования; но если бы все развили эти качества в такой же степени, как он, то его преимущество утратилось бы, и он уже не был бы предохранен от нужды. Юм впадает в крупную ошибку, утверждая, что «почти все физические и нравственные бедствия человеческой жизни порождаются леностью» и что для облегчения этих бедствий было бы достаточно, если бы все люди были одарены той степенью технического мастерства, которая приобретена некоторыми из них путем упражнения и размышления[29]. Такая высокая степень мастерства и предприимчивости, если бы она была уделом всего человеческого рода, но не была бы соединена с другой добродетелью, о которой Юм и не упоминает, не могла бы освободить общество от гнетущей его бедности и тягостного чувства нужды. В числе всех физических и нравственных бедствий едва ли отыскалось бы хоть одно, которое могло бы быть отстранено тем новым даром, который Юм желал бы присвоить людям.

Я понимаю, что против моих рассуждений можно привести возражение, подкупающее своей кажущейся справедливостью. Мне могут сказать, что подобные рассуждения являются нападкой вообще на все виды благотворительности, ибо, по самой сущности вещей, нельзя оказать частного вспомоществования нескольким неимущим, не изменяя в то же время их относительного положения в обществе, т. е. не унижая настолько же других. Мне могут сказать далее, что наибольшую бедность совершенно естественно можно встретить среди людей, обремененных семейством; а так как мы должны помогать не богатым, а находящимся в нужде людям, то, желая исполнить обязанности милосердия, мы естественно будем помогать людям, обремененным семействами, и тем самым станем поощрять браки и размножение населения.

Я уже имел случай заметить и вынужден вновь повторить, что в такого рода вопросах общие принципы не должны вести за пределы, указываемые благоразумием, хотя эти пределы никогда не следует упускать из виду. Нередко может случиться, что польза, проистекающая от достигнутого нами облегчения положения бедного, превышает то зло, которое может быть вызвано впоследствии нашим поступком. Сюда, очевидно, относится и тот случай, когда бедствия, испытываемые человеком, которому мы оказываем помощь, произошли не вследствие его лености или непредусмотрительности. Вообще существует один только вид благотворительности, относительно которого необходимо сказать, что он до такой степени нарушает общие принципы, что вызываемые им последствия приносят еще больший вред, чем частное зло, устранение которого имелось в виду. Такую искаженную благотворительность, несомненно, представляют вспомоществования, выдаваемые систематически и в определенных размерах, на которые всякий бедный, каково бы ни было его поведение, имеет право рассчитывать.

Я уже имел случай упоминать, что, помимо благотворного влияния неожиданного, благоразумного вспомоществования, можно принести значительную помощь введением системы общего образования; я особенно настаиваю на этой мысли и намерен постоянно подтверждать ее, ибо все, что будет сделано в этом направлении, принесет громадную пользу. Образование принадлежит к числу тех благ, которыми может пользоваться каждый, не только не причиняя этим вреда другим, но, наоборот, доставляя им пользу. Я полагаю, что путем образования человек приобретает ту благородную гордость, тот здравый смысл и честный образ мыслей, которые способны удержать его от обременения общества семьей, если нет средств для ее прокормления; поведение такого человека служит примером для всех окружающих и содействует улучшению их положения, насколько это достижимо при посредстве индивидуального воздействия. Противоположное поведение, обусловливаемое дурным воспитанием и невежеством, оказывает обратное действие.

Возвращаясь к рассмотрению различных проектов, предложенных с целью улучшения участи бедных, я не могу представить себе, чтобы можно было этого достигнуть путем заведения для неимущих особых помещений или коттеджей. Во всяком случае желательно, чтобы эти