раз провел по рукояти меча и ножнам, прошептав ему: «Спокойной ночи!» — и уснул, на сей раз по-настоящему и до утра.
* * *
Утром встал на рассвете (и куда подевались мои «совиные» привычки?!), выбежал в огороженный дворик и минут сорок развлекал местных обитателей. Вначале проделал дыхательный комплекс, памятный по давним и почти «невзаправдашним» занятиям кун-фу, при этом «внутреннее Я» несколько раз вносило свои коррективы. Я не спорил. Почему-то мои ночные приключения совсем не вызывали у меня сомнений в своей достоверности, даже не знаю, чем объяснить такое обстоятельство. Разве что — божественным вмешательством?
Отдышавшись, взял свой копьепосох (он же — глефа) и дальше продолжил уже с инструментом. Сперва, для разминки, несколько замедленных вращений и перехватов, затем — всё наращивая и наращивая темп и сложность упражнений. Минут через двадцать уже изображал под плотным руководством Спутника бой с несколькими противниками, работая на грани срыва в «ускоренный режим». Местные пацаны, как удавалось заметить краем глаза, останавливались поглазеть. К ним выходили с «добрым, тихим словом» работники постарше, но ближе к концу занятия и они стали пополнять ряды зрителей.
Остановившись, я с сомнением покосился на меч. Не хотелось бы вытаскивать на публике это сверкающее чудо, честно говоря — даже несколько боязно. Но, с другой стороны, большую часть времени он всё же выглядел просто булатным клинком, да и навыки владения им нарабатывать надо было ДО того, как прижмёт в бою. Тем более что изнутри подпирало ощущение незаконченности разминки. К моему искреннему облегчению, меч выглядел просто очень хорошим мечом, и следующую четверть часа я развлекал публику уже с этим инструментом. Надо сказать, что в прежней жизни я клинковым оружием не владел вообще. Была привычка крутить в руках любой подходящий по длине и весу предмет, изображая достаточно злобную пародию на «восьмёрку» или «мельницу», но и не более того. Сейчас клинок пел и вел за собой, как опытный партнёр в танце. Вот только не раз описанного в книгах неуютного ощущения чужой воли, неестественности «не своих» движений не было. Каждый мах и финт казался естественным, понятным, давно знакомым, но почему-то забытым. Влияние Спутника, или клинка, или их обоих? Или это вообще сейчас именно душа настоящего Стража упражнялась со своим мечом, а я просто «свечку держал»? Не знаю.
Однако вот связки и суставы тела, хоть и более приспособленные к такой деятельности, чем моё исходное, вскоре запросили пощады. Пришлось прекратить зарядку. Да, разогрелся и пропотел хорошо, хотелось бы ополоснуться, благо вот рядом колодец, но делать это на глазах многочисленных зрителей и даже зрительниц (из кухни и обеденного помещения набежали, что ли?) было как-то неприятно. Разогнать публику оказалось не трудно: достаточно было вроде как в задумчивости проговорить:
— Сейчас бы с кем-нибудь на пару позаниматься…
При этом обвести зрителей внимательно-оценивающим взглядом и — чудо! — двор сразу опустел. Усмехнувшись, окатил себя водичкой из жутко тяжёлого в сравнении с привычными оцинковками деревянного ведра. Водичка оказалась ну очень холодной, настолько, что чуть не заорал от неожиданности. Стало понятно, почему поилка сделана таким замысловатым образом: вода наливалась с помоста в высоко расположенную бадью, уже оттуда по желобу, прогревшись на солнышке, стекала в корыто. Странно, вроде колодец не слишком глубокий, что ж вода такая холодная?!
Быстренько проскочил к себе в комнату по «чёрной» лестнице (и слегка напугав по дороге служанку с ведром) и, растёршись полотенцем и одевшись, спустился в главное помещение заведения уже в полном «парадном» снаряжении, разве что без мешка с особо увесистым имуществом. Около мужика за стойкой стояла одна из зрительниц и что-то быстро шептала ему на ухо. Увидев меня, она резво порскнула через полуоткрытую дверь куда-то в недра служебных помещений. Ага, конспирация на нуле — зато понятно, о ком говорила. Видимо, делилась впечатлениями. Вот только одна проблема — вчера был в состоянии частичного осознания окружающей меня реальности (наверное, Арагорна благодарить надо) и не помню — этот мужик вчера за стойкой стоял или другой? Но он избавил меня от сомнений, заговорив первым:
— С добрым утречком! Мне брат мой всё передал, что надоть.
Ага, стало быть — брат, понятно. А вот что «надоть» было передавать — не совсем, и это несколько напрягает.
— Ежели поснедать у нас не побрезгуете?.. — мужик сделал вопросительную паузу.
— А что есть?
— Ну, как обычно…
Он собрался было что-то перечислять, но я увидел за одним из столиков компанию из троих парней, а перед ними — здоровенную чугунную сковороду со шкворчащей ещё глазуньей на мясистых шкварках. И стопку блинов на деревянном блюде.
— Вот! Мне того же, ещё сметаны плошку, если есть, и на запивку…
Тут я призадумался. Пивом утро начинать не хотелось, мне ещё сегодня по городу ходить, с людьми общаться. И голова нужна светлая, и запах будет лишним. Что местные кулинарные гении намешают во «взвар» (некое подобие чая, но на всем, что под руку подвернулось) предугадать было невозможно, а рисковать не хотелось.
— Квас есть?
— Есть, конешне…
— Тогда квасу пивную кружку. Сколько с меня за всё?
На лице трактирщика отобразилась некая борьба с собой, но потом он, сделав явное усилие, спросил:
— А у нас ещё на ночь останетесь?
— Сам ещё не знаю. Если что — вечером начнём расчёт заново.
— Ну, тогда.… Тогда эт я ещё должон, со вчерашнего.
С выражением лица Прометея, кормящего орла своей печенью, мужик выудил из-под прилавка небольшой тряпичный кулёк, развернул — там оказалась горсточка монет, вроде бы — те, что я вчера сыпанул.
— Тут, стал быть, ежели запасов брать не будете? — дядька дождался моего отрицательного жеста, вздохнул и придвинул ко мне обе серебряные монетки и часть меди. Подумал пару секунд, вытащил одну медяшку из моей кучки, на её место передвинул другую и, ещё раз вздохнув, сказал: — то вот так вот будем в расчёте.
Я пошёл к столику, размышляя, что надо отвыкать от дурной привычки называть всех без разбору представителей мужского полу мужиками. У нас это слово утратило первоначальный смысл и стало чуть ли не комплиментом, а вот тут.… Тут, похоже, общество насквозь классовое и феодальное, потому обозвав кого-то мужиком, то бишь — крестьянином, представителем одного из низших классов, можно нарваться. Как минимум — на ответную «любезность», как максимум — на крупные проблемы.
Пока еда готовилась, я размышлял над ночной шуточкой Арагорна с пивом. Как-то неуютно она совпадала с моими мыслями при встрече. О неких студентах из некоей книги — ну, и
