её увели из замка. Я кинулся под арку ворот. Арка была длинная, шагов двадцать. С обеих сторон прохода поднимались широкие лестницы, украшенные колоннами.
– Добров, вы куда? – окликнули меня из темноты.
Из-за колонн вышли три офицера Преображенского полка.
– Простите, я по поручению императора. Очень спешу, – быстро ответил я, но почувствовал что-то неладное.
– Мы нынче в карауле и должны проверять всех входящих и выходящих, – сказал один из офицеров.
– Сдайте оружие. Вы арестованы, – потребовал второй.
– Кто распорядился?
Я выхватил саблю. Двое офицеров вынули шпаги и бросились на меня. Я запомнил уроки арнаутов, как вести сабельный бой. Тут же резким движением намотал на левую руку край плаща. Отбил шпагу и рубанул в ответ. Первый враг вскрикнул и повалился с разбитой головой.
– Добров не дурите! – потребовал второй, делая выпад.
Я ушёл от укола и рубанул с разворота, как делают янычары. Офицер пытался парировать удар шпагой, но она сломалась. И лезвие моей сабли прочертило кровавую полосу на его горле. Он отшатнулся и повалился на ступеньки. Третий сверху целился в меня с пистолета. Порох на полке пшикнул, но произошла осечка. Некогда было с ним разбираться. Я выбежал из замка. У караульной будки на привязи стояли четыре лошади, одна из них – моя. Я вскочил в седло и дал шпоры. Пуля сбила с меня шляпу. Я пригнулся к холке и погнал лошадь галопом.
Я так толком и не разобрал: кто на меня напал. Явно, хотели меня задержать. Наверняка – заговорщики. Значит они уже в замке. Надо спешить!
Я добрался к заставе. Лошадь моя тяжело раздувала бока, храпела. У шлагбаума стояло человек десять солдат с примкнутыми штыками. Из караульного домика выбежал унтер-офицер.
– Почему усилен караул? – спросил я.
– Приказ генерал-губернатора, – ответил унтер-офицер.
– Я флигель-адъютант императора, Добров. Мне надо срочно выехать из города.
– Подождите, я доложу начальнику караула, – сказал унтер-офицер и отправился в караульный домик.
Я слез с коня, осмотрелся. Еще недавно въезжал в Петербург вместе с больным Суворовым через эту заставу. Здесь меня встретила Софья. Тот же караульный домик, рядом та же убогая харчевня. Карета… На этот раз герб на дверце можно было разглядеть: щит, большое верхнее поле – двуглавый орёл; нижнее разделённое надвое: в правом поле пушка с пирамидой из ядер, в левом натянутый лук со стрелой… Так это же герб Аракчеева!
– Где господин из этой кареты? – спросил я у караульного.
– В харчевне, ваше благородие.
Я бросился к низенькой кривой двери. Ступеньки вели вниз. Длинное помещение с низким потолком, заставленным дубовыми столами и грубыми скамьями. На цепях висело большое тележное колесо. Прямо на колесе были расставлены свечи и кое-как разгоняли мрак. Сизый табачный дым висел, словно грозовое небо. Извозчики и грузчики здесь пили водку, закусывая нехитрой снедью. О чем-то бранились, распевали песни. Хозяин, похожий на пивную кружку с ножками недобро поглядывал на них. Протирал посуду засаленным передником и требовал деньги вперёд.
В дальнем тёмном углу я заметил знакомую сутулую фигуру. Грубое лицо с большими ушами, мясистый нос, колючие тёмные глаза. Аракчеев! Он лениво ковырял вилкой в тарелке. Рядом стояла неказистая глиняная кружка с пивом.
– Алексей Андреевич! – подскочил я к нему.
– Добров? Вот так-так! – без особого удивления произнёс он. – Рад видеть! А я вас не узнал. Богатыми будете. Мундир какой ладный. Ого, мальтийский крест нацепили. В рыцарях нынче?
– Алексей Андреевич, почему вы здесь сидите? Надо спешить. Император в опасности.
– Тихо! – одёрнул он меня и строго поглядел по сторонам. – Я бы с удовольствием, так меня не пускают.
– Ничего не понимаю. Кто вас не пускает?
– Караул. Говорят, въезд мне воспрещён. Распоряжение генерал-губернатора.
– Фон Палена?
– Кого же еще?
– Но надо что-то придумать.
– А что тут придумаешь? Ну, давай солдат искромсаем, офицера пристрелим. Только их там десятка два. Долго возиться придётся. А то и нас самих пришьют, – очень спокойно предложил Аракчеев.
– Вы не понимаете, дело касается жизни…
– Понимаю, – вновь грубо оборвал он меня. – Но сделать ничего не могу. Помогите мне прорваться сквозь заставу.
Я вновь вышел на улицу. У шлагбаума уже стоял офицер. Я решительно направился к нему.
– Флигель-адъютант его величества, Добров. Немедленно пропустите карету Аракчеева.
– У меня приказ от генерал-губернатора: Аракчеева в Петербург не пускать! – заупрямился офицер.
– А я вам приказываю!
– А я вас арестую!
Я понял, что спорить бесполезно. Вдвоём мы, действительно, не справимся с караульными. Да еще показался в конце улицы конный патруль, около двадцати всадников с длинными пиками. Господи! Так это же гатчинские гусары. Впереди ехал на вороном коне мой знакомый серб Вуич.
– Вуич! – закричал я.
– Здравие желаю, ваше благородие. Что вы тут делаете так поздно?
– Вуич, родной, беда у меня.
– Да что ж за беда?
– Император в опасности.
– Где он?
– В Михайловском замке. Надо срочно к нему доставить Аракчеева.
– Алексея Андреевича? Если надо – доставим.
– Карета его здесь, а самого его не пускают в город. Меня за ним Павел Петрович послал, а караульные слушаются только приказы фон Палена.
– Верю вам, – сказал Вуич, перехватил покрепче пику. – Эх, пропади моя голова! – и направил отряд к караульному посту. – Ротмистр Вуич, – представился он.
– Майор Затовский, – представился офицер караула.
– Майор Затовский, вы арестованы. Сдайте оружие.
– По какому праву? – возмутился майор.
– По тому, что вы бунтарь и смеете выступать против императора. Я вас могу расстрелять на месте.
– Послушайте, я действую по приказу генерал-губернатора, – не на шутку испугался майор.
– К вам полковник пожаловал от самого императора, а вы смеете ему перечить. Сдать оружие! Унтер-офицер, остаётесь за старшего, а майора отправить на гауптвахту под конвоем.
– От чего имени приказ? – на всякий случай спросил унтер-офицер.
– От имени императора всероссийского, – вмешался я.
Свои же солдаты разоружили майора Затовского и отвели в караульный домик.
Аракчеев молча наблюдал за этой сценой, стоя в дверях харчевни. Он надел шляпу и не спеша залез в карету.
– Всегда верил в ваши организаторские способности, Добров, – сказал он.
Свернув с Невского на Садовую, мы догнали конногвардейский полк. Я поравнялся с полковником Саблуковым.
– Куда вы в столь поздний час? – спросил я.
– Приказано поднять полк и идти к Михайловскому.
– Кто отдал приказ?
– Великий князь Константин. Ерунда какая-то. Велено зарядить карабины боевыми патронами. Не нравится мне все это.
Михайловский замок был окружён гвардейскими частями. Мост опущен, но на нем стояли караульные и две пушки. У фейерверкщиков тлели фитили. В самом замке светились окна.
– Попробуем пройти внутрь, – сказал Аракчеев, вылезая из кареты. – Добров, Вуич – за мной.
Мы втроём двинулись по
