их трудно было бы назвать приятными, но они были необходимы, чтобы подготовить тебя к принятию этой самой правды, Джеймс… Ты ведь помнишь допрос Ричарда, не так ли?
— Когда ты хотел, чтобы я узнал про Алиссию и ребёнка? — тихо спросил Повелитель и кивнул. — Да, я помню…
Ортиокс опять помолчал, и Джеймс заметил, как он побледнел.
— С неё всё и началось… — едва слышно заговорил Ирвин. — С Алиссии… До неё я уже многие тысячелетия провёл во Вселенной. В отличие от Высшего Разума, который посылал во Вселенную своих представителей, я предпочитал сам контролировать Равновесие.
Сначала между нами была нескончаемая война, и мои воины уничтожали всё, что создавал Отец, но потом и мне, и ему стало понятно, что так продолжаться больше не может. Он не решался что-то создавать, а мне нечего было уничтожать… — Ортиокс невесело усмехнулся. — В общем, мы заключили договор, по которому у нас с Ним были равные права. Тогда-то и появился Ирвин, который был нужен для того, чтобы поддерживать некий баланс сил между двумя Мирами. Иногда, когда Повелитель, присланный Отцом, был слишком непредсказуем, я становился его Исполнителем. Таким образом, Отец контролировал меня, а я Его. Вдвоём у нас неплохо получалось защищать Вселенную от всякой нечисти и друг от друга…
Так продолжалось довольно долго, пока однажды в Античерте не появилась Алиссия. Не знаю, зачем Отец это сделал, но думаю, Он сам не ожидал того, что из этого выйдет. Алиссия, как и полагается по Закону, явилась на Землю, чтобы представиться Ричарду, который тогда правил за Чертой. Ричард был во Вселенной, и вместо него с Алиссией познакомился я… — Ортиокс замолчал, и вновь его лицо побледнело, а в глазах загорелось чёрное пламя. — Я даже не успел понять ничего, как Алиссия стала для меня центром мироздания, — совсем тихо продолжил он. — У меня было чувство, что мы ждали друг друга миллионы лет. Что всё это время я жил во Вселенной только ради того, чтобы встретить её…
Я забыл, кто я. Забыл, зачем я здесь… Я забыл обо всём… Я хотел просто любить её и знать, что она любит меня… Мы были, как дети, впервые открывшие для себя Мир, полный любви и гармонии. Мы были счастливы… Слишком счастливы… И слишком беспечны. Когда Алиссия забеременела, мы не думали о Равновесии или о вечном споре Добра со Злом. Мы думали только о любви и о нашем ещё неродившемся сыне… Алиссия хотела дать ему имя Грэндал… — Ортиокс сжал кулаки, и Джеймс заметил, как побелели костяшки его пальцев. — Но она не успела, — с трудом продолжил он. — Отец вызвал её к себе и приказал прекратить все отношения со мной. Тогда Он и узнал, что Алиссия беременна, и понял, что ребёнок, рождённый от Истинных из двух противоположных Миров, будет очень силён. И очень опасен для Вселенной, если я вдруг решу его забрать. Отец знал, что теперь я не позволю Алиссии явиться за Реликтовую Черту. Он знал, что я буду защищать её всеми способами. Что я буду защищать нашего ребёнка, который, вполне возможно, станет вечным проклятием для его Миров.
У меня оставался только один способ, чтобы спасти Алиссию и нашего сына — это рассказать ей правду о себе и забрать её на Тёмную Сторону. Это было как раз то, чего Отец опасался больше всего. И пока я медлил, собираясь с духом, Он приказал Ричарду убить Алиссию. Я был за Чертой, когда Ричард выследил Алиссию и задушил её. После чего отправил её энергию и энергию моего сына к Отцу… — Ортиокс в который раз смолк, его взгляд затуманился. Теперь в нём отчётливо проступала боль. — Можешь себе представить, что я почувствовал, когда вернулся, Джеймс, — не глядя на него, продолжил Ортиокс. — Я был в такой ярости, что уничтожал всё на своём пути. Я убил Ричарда, но это не успокоило мою жажду мести. Я убивал всех Повелителей, присылаемых Отцом, одного за другим… Исполнителей, Наблюдателей, Воинов… Всех! Я уничтожал целые Миры. И никогда бы не остановился, если бы Отец не переиграл меня ещё раз… Если бы не придумал, как остановить Ортиокса и вернуть во Вселенную Ирвина…
Отец смог уничтожить Алиссию, но Он не смог уничтожить энергию Ортиокса в крови ребёнка. Моя энергия была неподвластна Ему. И тогда Отец возродил энергию нашего с Алиссией сына… и прислал его во Вселенную в качестве Повелителя Черты… — Ортиокс поднял на Джеймса тёмный задумчивый взгляд. — Отец прислал тебя, Грэндал… — тихо добавил он. — И это решило всё…
* * *
Джеймс сидел у окна, почти не шевелясь, и молча смотрел на рваные облака серого тумана, медленно обступавшие замок. Верхушки острых скал просвечивали сквозь них, как призрачные силуэты, и отражались в свинцовом небе, словно в зеркале…
Прошло уже несколько часов с тех пор, как Джеймс узнал последнюю тайну Ирвина. Теперь он мог объяснить все события, все загадки, которые ещё недавно не давали ему покоя. Он действительно получил ответы на все свои вопросы, но вот был ли он рад этому — Повелитель не знал. Как не знал и того, что теперь делать со всей этой правдой. Ортиокс сказал, что после недавней попытки Отца забрать Джеймса из Вселенной он разорвал с ним договор. Ирвин больше не будет стоять на пути Зла и напрямую общаться с Высшим Разумом. Он ушёл из Вселенной, предоставив Повелителю право самому выбрать тот Мир, которому он хочет быть сыном. Ещё Джеймс узнал, что имеет тройной код, и ни один Мир не может его уничтожить без согласия другой стороны. Оставалось только выбрать эту самую сторону…
Определиться между Добром и Злом… А Злом ли?.. Джеймс уже не был уверен ни в чём. Всё вдруг смешалось воедино, и не было видно черты, которая бы чётко разграничивала оба этих понятия. По крайней мере, в душе Повелителя этой черты больше не существовало. Он сидел и думал о том, что должен сделать выбор… Должен… Должен… Но кому?.. И зачем?..
* * *
— Значит, решил уйти? — Ортиокс смотрел на Джеймса задумчивым тёмным взглядом, в котором проступали тусклые огоньки обречённости. — Выбираешь Его?..
— Нет… Ни Его, ни тебя, Ортиокс. Я выбираю Вселенную.
— Конечно, — Ортиокс кивнул, и его взгляд стал немного насмешливым. — Что ещё можно было ожидать от тебя, Джеймс? Ты ведь никогда никому толком не подчинялся, так почему должен подчиняться сейчас?..
— И всё же я рад, что узнал правду, — помолчав, заметил Повелитель, уже спокойно глядя в чёрные,
