Она смотрела на него, не отводя глаз. Его мокрые, залитые кофе штаны являли собой ужасающее зрелище.
— Вы, маленькое отродье, сделали это нарочно! — прошипел он и, рванув ручку одного из многочисленных выдвижных ящиков, выхватил из него белый платок.
— Клянусь, я не собиралась делать ничего подобного… — залепетала Амелия и умолкла на полуслове, только теперь осознав, как он ее назвал.
Она выпрямилась и замерла, откинув плечи назад.
«Отродье?»
А она-то, переступив через свою гордость, унизилась до извинений.
— Если вы ведете себя так по-свински, то я беру свои извинения обратно! — взорвалась Амелия.
— Милорд! — послышался задыхающийся голос из-за се спины.
Амелия повернула голову и увидела у дверей взволнованного лакея.
— Я услышал…
Лакей тотчас же замолк на полуслове, осознав природу несчастья, вызвавшего поток красочной брани, раздававшейся эхом от стен коридоров.
— Я сейчас же пришлю кого-нибудь из кухни, — сказал молодой человек, прежде чем исчезнуть за дверью.
— Если бы на письменном столе не было такого кошмара, этого бы не случилось. Куда мне было его поставить? — Амелия посмотрела на поднос, который все еще держала руках.
Лорд Армстронг издал какой-то низкий горловой звук.
— Вам надо было взять эту чертову чашку с подноса и поставить на стол. Вот что вам следовало сделать.
Приложив в последний раз платок к мокрому пятну на бедре, виконт бросил промокшую тряпку на пол, издав какой-то звук, означающий отвращение.
— Милорд, вы находитесь в присутствии леди, признаете ли вы этот факт или нет. Пожалуйста, следите за своей речью! — укорила она его самым ледяным тоном.
Он резко вскинул голову, и взгляд его зеленых глаз приобрел необычную напряженность.
— Это я-то? Я должен следить за своей речью? — спросил он тихо.
Обогнув письменный стол, он направился к ней, и с каждым приближавшим его к ней шагом Амелия делала шаг назад. Она держала поднос перед собой, будто эта серебряная утварь могла защитить ее.
Их танец, состоявший из его наступления и ее отхода, продолжался в молчании, пока они не оказались возле книжных шкафов у южной стены, где она как бы попала в ловушку.
— Милорд! — послышался голос вернувшегося лакея, впереди него оказалась маленькая девушка — судя по белому переднику, заляпанному пищей, помощница по кухне.
В одной руке девушка держала ведро, в другой — тряпку.
Лакей жестом указал ей, что делать.
— Анна все уберет.
Лорд Армстронг остановился, и у Амелии появилась возможность увеличить расстояние между собой и виконтом так, чтобы его присутствие, столь подавляюще мужское, перестало ее нервировать.
— Нет!
Это слово, слетевшее с его губ, прозвучало резко и грубо.
Он подошел к служанке и взял у нее ведро. Глаза всех присутствующих немедленно обратились к нему и во всех, хоть и в разной степени, отразилось недоумение. С заботливостью, которой он ни разу не проявил по отношению к ней, виконт отобрал у девушки тряпку и поставил ведро на пол.
— Можете идти. Я сам займусь этим.
— Как прикажете, сэр.
Служанка присела в реверансе и сломя голову выбежала из комнаты.
Лакей поклонился и так же поспешно последовал за служанкой.
Дверь закрылась, и они снова остались совершенно одни. Теперь внимание виконта было целиком сосредоточено на ней. Только когда он протянул к ней руку стряпкой, она поняла его намерение.
Оцепеневшая Амелия могла только качать головой, молча отказываясь сделать то, чего он от нее хотел. Он просто не мог требовать этого всерьез.
В ответ на ее энергичные жесты он медленно покачал головой:
— О да. Вы это сделаете. А после того как уберете кофе, протрете весь пол.
Это могло бы быть невероятно уморительно и забавно, если бы он не казался таким серьезным.
Амелия подняла руку и помахала раскрытой ладонью, показывая ему безупречно ухоженные пальцы с наманикюренными ногтями, потом указала на свое платье бледно-лилового цвета.
— Если вы полагаете, что я опущусь на колени и займусь работой, предназначенной для служанки, вы, милорд, впали в прискорбное заблуждение.
И что же он сделает? Проявит физическое насилие, чтобы заставить ее опуститься на колени? Каким бы он ни был отвратительным субъектом, все-таки ей казалось, что он не способен на подобную низость.
— О, я не просто полагаю и ожидаю этого, я получу от этого удовольствие.
Он бросил тряпку в ведро и двинулся к ней. Его движения были плавными и уверенными.
Амелия стояла на месте, приказав своим ногам не двигаться. Когда он оказался в нескольких футах от нее, она произнесла запинаясь:
— Если вы дотронетесь до меня хоть пальцем, я подниму такой шум, что все подумают, будто кого-то убивают.
Виконт замедлил движение и остановился перед ней. Выражение его лица было непроницаемым. Будто проверяя, насколько серьезна ее угроза, он легким движением погладил ее щеку, обводя пальцем ее контуры. Это прикосновение было не тяжелее перышка и походило на ласку. Сердце Амелии стремительно покатилось вниз, к ногам, как было однажды, когда она свалилась с лошади. Ей с живостью припомнилось ужасное чувство, когда она ударилась о землю и на мгновение все ее чувства замерли. Но в этом случае падение казалось, было бесконечным.
Широко раскрыв глаза, она смотрела на него не в силах двинуться с места, не в силах протестовать.
Он опустил голову так низко, что ее лоб овеяло его дыхание. Оно было теплым, в нем чувствовался привкус лимона.
— Это мой палец, — проговорил он шепотом. — Может быть, я оглох, но я не слышу ваших криков.
Прошла секунда, прежде чем до нее дошел смысл его слов, и все ее злобные мысли улетучились под убаюкивающим действием его голоса. Амелия сделала поспешное и резкое движение назад, положив конец этому жаркому соприкосновению, и попыталась взять себя в руки.
Право же, вся эта ситуация была смехотворной, и, возможно, когда-нибудь, оглядываясь назад, она сможет над ней посмеяться.
— Это потому что вы слушали не слишком внимательно, — бросила она.
Лорд Армстронг молча шагнул вперед. Когда Амелия попыталась отступить еще на один шаг, ее спина уперлась в жесткий край письменного стола.
Он собирался поцеловать ее. Амелия ясно читала это в его глазах. И тотчас же в ней зародилось томление, кровь ее бешено заструилась по жилам, а внизу живота и в бедрах она ощутила тупую пульсирующую боль. Оцепенев, она смотрела на его рот. И дело было не только в том, что он собирался поцеловать ее, а в том, что она сама была готова слова позволить ему некоторые вольности… Снова!
