колени перед иконой Божьей Матери, висевшей в углу, и стала класть поклоны. Изумленный Крайнев молча наблюдал. Закончив молиться, Эльза вернулась к нему, села на колени и прошептала на ушко:
– Богородица услышала мои молитвы! Я просила ее оставить тебя со мной – и вот! – она вернула ему листок.
Крайнев в ответ только вздохнул.
– Ты не рад?
– Не знаю, как это сделать. Формально я в отпуске, но он заканчивается. Продление невозможно – никто не поверит. Война.
– Переведись в N служить, – сказала Эльза, приглаживая его растрепавшиеся волосы. – Здесь интендантов полно. Одним больше, одним меньше…
– Легко сказать!
– А ты поговори с Бюхнером! – посоветовала Эльза. – Он многое может. И деньги любит! – Эльза вспорхнула с его колен и побежала к комоду.
– Ты куда?
– Тебе нужны фотографии!
Эльза притащила альбом и сунула в руки Крайневу. Пока он листал, Эльза, пристроившись рядом, давала пояснения. Фотографий было много. Группы людей, мужчины и женщины, в немецкой форме и штатском, смотрели в объектив и улыбались. Превалировал один сюжет: вход в оккупационное учреждение (вывеска видна и хорошо читается), возле его выстроились люди.
– Как будто специально компромат готовили, – сказал Крайнев.
– В сорок первом немцы думали, что пришли навсегда, – пояснила Эльза. – Любили фотографироваться.
– Откуда это у тебя?
– Дарили знакомые. Немцы и наши. Фотографии забывали постояльцы гостиницы. Я не выбрасывала – вдруг вспомнят?
– Тебе надо памятник поставить за то, что сохранила!
– Лучше поцелуй! – сказала Эльза. – Тебе ведь наказали поблагодарить.
Поцелуем, понятное дело, не обошлось. Крайнев на руках отнес Эльзу в постель, раздел, после чего словами, руками и всем, чем располагал, долго выказывал агенту благодарность командования. Агент принимала ее с искренней теплотой. После чего в свою очередь благодарила командование за высокую оценку. Процедура награждения затянулась, но по обоюдному согласию. После обеда Крайнев усадил Эльзу за стол. Безжалостно выдирая очередное фото из альбома, он метил его и тонким перышком (у Эльзы нашлось) писал номера над головой каждого из запечатленных на снимке лиц. Эльза на листок бумаги заносила фамилии, имена пронумерованных. Работали они споро, отвлекаясь лишь на короткое время, чтобы поцеловать партнера (Эльза) или выразить ему свое восхищение (Крайнев). Обычно поцелуй следовал за восхищением, но иногда опережал.
Вечером Крайнев появился в ресторане гостиницы. Бюхнер сидел за столиком и вежливо разрешил интендатуррату Зонненфельду составить компанию.
– Вас можно поздравить? – спросил Бюхнер, отхлебывая коньяк. – Взяли неприступную крепость? Весь N только и говорит!
– Я ведь обещал! – сказал Крайнев напыщенно.
– Вы приобрели могущественного врага в лице фон Лютцова.
– Как мне стало известно, Абвер не имеет виды на фрау Полякову.
– Хватает других! – не согласился Бюхнер. – Полякова слишком красива. Я б на вашем месте поостерегся.
«Поздно пить Боржоми, если печень отвалилась!» – хотел сказать Крайнев, но по вполне объяснимым причинам ограничился только первым словом.
– В любом случае вы скоро вернетесь в свою дивизию, и сердце Поляковой станет свободно. Желающие занять опустевшее место найдутся.
– Эту проблему я и хотел обсудить с вами, – сказал Крайнев и перешел к изложению вопроса.
– Перевести офицера с фронта в тыл! – Бюхнер покачал головой. – Это было возможно в сорок первом, когда вермахт стоял под Москвой и все считали дни до окончания кампании. Сейчас практически невозможно.
– В мире нет ничего невозможного! – возразил Крайнев.
– Потребуется согласие командования вашей дивизии.
– Это я беру на себя.
Бюхнер вопрошающе посмотрел на него. Крайнев кивком подтвердил сказанное.
– У вас хорошие связи! – оценил Бюхнер.
– Думаю, ваши не менее значительны.
– Мне нужен опытный интендант, – сказал Бюхнер, – но есть ряд обстоятельств. Вы говорите по-русски?
– Я родился в Риге и до шестнадцати лет жил там. Учил русский в школе, – соврал Крайнев.
– Скажите что-нибудь по-русски.
– Интендантуррат Зонненфельд и его возлюбленная будут чрезвычайно признательны господину Бюхнеру за оказанную помощь, – четко выговорил Крайнев.
– Не все понял, но смысл уловил, – улыбнулся Бюхнер. – Договорились! Пять тысяч марок! Прямо сейчас.
– Я привезу их вместе с бумагой о моем переводе.
– Не выйдет! – покачал головой Бюхнер. – Нужно подавать информацию о закрытии вакансии немедленно. Я должен быть уверен…
«Гнида! – мысленно выругался Крайнев. – Вымогатель! Приеду я с нужной бумагой или нет, а деньги останутся. Наглый рэкет. Чтоб тебя!..» – Крайнев мысленно пересчитал оставшиеся у него в бумажнике деньги, которыми его снабдил Ильин. Пять тысяч не получалось. Даже две…
Он извинился перед Бюхнером и пошел разыскивать Эльзу. Нашел ее в кабинете. При виде насупленного Крайнева лицо Эльзы вытянулось. Крайнев сообщил причину, Эльза заулыбалась. Открыла сейф и отсчитала требуемую сумму. Остаток бросила обратно.
– Элька! – Крайнев прижал руку к груди. – Честное слово… Сообщу в Москву, и следующим самолетом…
– Лучше б поцеловал! – прервала она.
Крайнев не заставил себя долго упрашивать. Свои чувства он выразил настолько бурно, что Эльзе затем пришлось оправлять платье, прическу и заново красить губы. Да и Крайнев вернулся в ресторан несколько растрепанным.
Бюхнер ждал. Тщательно пересчитав деньги, он сунул их в карман и улыбнулся:
– Я не сомневался, что вы найдете нужную сумму. Счастливчик! Хорошо быть молодым и красивым! Приходите завтра! Ознакомитесь с кругом обязанностей, местом службы, познакомитесь с людьми. Я держу слово!..
Назавтра Крайнев побывал у Бюхнера, а следующим утром уехал в бригаду. В этот раз Эльза отпустила его без возражений.
– Возвращайся скорей! – попросила на прощание.
– Как только, так сразу! – пообещал Крайнев и с запечатленным на устах поцелуем покинул N. Вечером он докладывал Саломатину и Ильину о проделанной работе. Слушали его, не перебивая.
– Колись, как охмурил дамочку! – спросил Ильин, когда Крайнев закончил.
Крайнев смутился.
– Да, ладно, Седых все рассказал! – Ильин толкнул его в бок. – Орел! Так и надо!
– Не по инструкции.
– Инструкции в штабах пишут, чтоб задницы свои прикрыть. Если что, мы не виноваты: резидент действовал не по писанному. Этих сочинителей бы к немцам! Ты правильно оценил обстановку и принял верное решение. Есть результат. Мы тут охренели, – Ильин употребил другое слово, – когда через день после твоего отъезда получили донесение. И какое! Поэма! Поначалу так и подумали: сочинение на вольную тему. Я даже в Москву отправлять не стал, пока не проверил, что мог, по своим каналам. Виктор, ты герой! Я б тебе сам звезду привинтил!
– Это Эльза герой! – возразил Крайнев. – Я-то при чем?
– Ты даешь! По чьему заданию она это писала?
– Мне перед ней до сих пор неудобно, – вздохнул Крайнев. – Совратил, использовал.
– Это почему неудобно? – возмутился Ильин. – Чем таким важным она до тебя занималась? Кормила немцев вкусно, постельки им стелила, а может, и в постельках тех согревала?
Крайнев сделал протестующий жест. Ильин только разъярился.
– Сейчас, когда немцев за Днепр
