наладится, такое обстоятельство будет говорить о том, что Наполеон Бонапарт имеет большую протекцию в Директории. Тогда оспаривать корсиканца всяко себе дороже. Ну и людям, имеющим представление о субординации и подчинении, сложно бунтовать против командования, для этого нужны ещё более весомые причины, чем для гражданских лиц.
Через две недели дивизионный генерал Наполеон Бонапарт уже обращался к солдатам:
— Солдаты! Вы не одеты, вы плохо накормлены, правительство вам многим обязано, но ничего не может вам дать… Я поведу вас в плодороднейшие долины мира. Богатые провинции и огромные города будут в вашей власти… Солдаты Италии! Неужели не хватит у вас храбрости и настойчивости.
Начинался очередной виток борьбы республики со всей, или почти всей, Европой. Теперь на передний план вышел дивизионный генерал, бывший ещё не так чтобы давно всего капитаном. Смута, а революция была ни чем иным, как ею, часто выдвигает вперёд людей, которым было бы не суждено прорваться на вершину власти в спокойные времена.
Глава 9
Глава 9
Петербург. Зимний дворец.
24 марта 1796 года (Интерлюдия)
Канцлер Российской империи сидел в приёмной императора и делал всё, чтобы только выглядеть невозмутимым. Это было сложно, и потребовался весь опыт прожжённого интригана и дипломата, чтобы присутствующие не видели недоумения, которое захватывало всё нутро Александра Андреевича Безбородко.
А за реакцией канцлера наблюдали многие люди, ожидающие своей очереди в приёмной государя. Тут был и вице-канцлер князь Александр Борисович Куракин, прибыл и Алексей Андреевич Аракчеев с докладом, рядом с ним обосновался…
Безбородко посмотрел на этого деятеля и всё же, лишь уголками губ и некоторой частью своих проступающих морщин, скривился. Поповский сын? Он-то что тут делает? Странная, очень странная персона, появившееся из ниоткуда и всё никак не желающая уходить в никуда. Ну, да ладно, об этом канцлер ещё подумает на досуге, сейчас важнее иное, то, что происходит в кабинете императора Павла Петровича.
Было не разобрать, что именно кричит государь, слишком массивные двери сдерживали звук из императорского кабинета. Возможно различить лишь то, что император перешёл на повышенные тона в разговоре с английским послом.
Сэр Чарльз Уитворд заходил в кабинет к Павлу Петровичу с таким напыщенным видом, словно делал одолжение русскому монарху. И он, это уже очевидно, прогадал. А ведь Безбородко предупреждал английского посла, советовал тому модели поведения с русским императором. Но нет, Уитворд, видите ли, представляет великое государство и не пристало ему перед каким-либо монархом лебезить.
Вся работа пошла насмарку. Безбородко готовил государя к тому, что России нужно более тесно сотрудничать с Великобританией, причём дело касалось не только торговли, но прежде всего внешней политики. Англии нужны были русские штыки на границах с Францией, пока эти границы не слишком отодвинулись от самой республики в сторону интересов Великобритании.
Канцлер, впрочем, не понимал, отчего Уитворд так разнервничался, что Россия не принимает деятельного участия в борьбе с республикой. У французов нет шансов на поле боя. Австрийцы обязательно разгромят республиканцев. Сейчас основное внимание смещается на север итальянских земель, а там австрийцы имеют почти двойное преимущество.
Кроме того, в беседе с канцлером австрийский посол и представитель интересов Габсбургов в Российской империи граф Людвиг фон Кобенцль утверждал, что французы не имеют армии в Италии. Там лишь сброд без какого-либо обеспечения. Стоило верить таким словам австрийского посла, слишком он уверенно говорил. И всё это на фоне чуть ли не голода в самой Франции и недавнего разгрома, даже с участием артиллерии, восставшей части парижан. Откуда у такой Франции будут ресурсы на большую войну?
И почему тогда Англия хочет деятельного участия России в делах Европы? Австрийцы же, напротив, не спешат призывать русских к решительным действиям, здраво опасаясь иметь русские императорские войска в Центральной Европе или в Италии. Безбородко знал ответ на этот вопрос. Англия не хочет, чтобы Россия большими силами входила на Кавказ и начинала войну с Ираном. По мнению островитян, пусть русские соперничают с Австрией за право считаться победителями французской республики, а не громят Иран, который находится рядом с важнейшей английской колонией — Индией.
Ну, и напрашивалась ещё одна причина, почему англичане хотят втянуть Россию в борьбу с республикой. Англия не может допустить в Европе одного победителя Франции, кем бы он ни был, если только не сам Туманный Альбион. Но английские войска в массе сражаться не станут, нету этой массы у Англии. А вот денежные массы присутствуют. Это же отлично, когда есть деньги, и воюют именно они. Это даже по итогу выходит сильно дешевле.
Скоро дверь открылась, и статс-секретарь государя Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий выпроводил англичанина и призвал канцлера. Уитворд выходил с гордо поднятой головой и улыбался. Складывалось ощущение, что он добился всего, чего желал. Англичанин умел держать лицо, а ещё затаивать обиды, мстить, мстить…
Канцлер даже не посмотрел в сторону английского посла. Чарльз Уитворд, если будет необходимость, может и сам приехать в особняк Безбородко, своего главного союзника в России. Вот там и можно обсуждать все проблемы и думать, как лучше.
— Вы представляете, Александр Андреевич, он мне угрожать вздумал! — Павел Петрович был всё ещё возбуждён после встречи с английским послом.
— Ваше Императорское Величество, — Безбородко обозначил поклон. — Могу я спросить, в чём суть вашего беспокойства?
— Скорее возмущения. Англичанин упрекает меня… Россию, что мы не участвует деятельно в разгроме республиканцев. А то, что наша армия не готова будь к какому конфликту, англичан не волнует. Подай ему подтверждение, что Россия всё ещё в союзнических отношениях, — государь продолжал фонтанировать эмоциями.
— Ваше Величество, но мы в соглашении, желаете, я, как канцлер, всё объясню англичанам, ну, и австрийцам? — Безбородко внутри себя содрогнулся.
Он продолжатель идей Никиты Ивановича Панина, создателя «Северного Альянса», когда Англия — важнейший союзник. Александр Андреевич Безбородко не мог себе представить, что может произойти, если Павел Петрович решил разорвать отношения с Великобританией. Речь же не только о том, что Россия, и сейчас живущая в глубоком финансовом кризисе, потеряет главного торгового партнёра. Россия растеряет всех возможных союзников.
Идти на примирение с республиканцами невозможно, в таком случае и вовсе утрачивается идея сакрального и единственно возможного самодержавия. Так не долго взрастить якобинцев и в России. С Пруссией можно идти на союз, да он и не разрывался. Однако, сейчас это государство несколько потеряло свою честь, когда пруссаки подписали Базельские сепаратные соглашения, что не стоит с Пруссией говорить, как с равной. Австрия откажется
