показаться, что он нежно меня обнимает, а теперь вот моя рука в его и наш тихий уединённый разговор, будто мы парочка, которая никак не намилуется друг с другом. Неужели альфа ревнует меня к брату? Выдыхаю, вспоминаю другие вспышки злости Брендона, понимаю, что многие из них были связаны с Алексом или с моими неаккуратными фразами о мужчинах. Черт, почему я раньше не замечала? И почему замечаю теперь? Неужели из-за того, что Алекс открыл мне глаза на отношение альфы ко мне? Стоит как-то сгладить конфликт:
— Брендон, — тихо говорю мужчине, желая не допустить новой ссоры. — Я просто испытывала слабость, потому что не ела со вчерашнего утра, волнуясь о тебе, Алекс помог спуститься в столовую и накрыл завтрак.
Взгляд оборотня становится теплее, значит поверил мне. Вижу, что он морщится, когда садится на стул, рядом со мной. Качаю головой: всё же, не стоило ему вставать, пока он не совсем здоров.
— Так что с Петро? — громко спрашиваю Алекса, стараясь разрядить напряженную атмосферу в столовой.
Лесли бросает обиженные взгляды на Брендона, что уселся рядом со мной, а не с ней, Брендон все еще задумчиво и грозно смотрит на Алекса, который опустил взгляд в тарелку и делает вид, что вообще здесь не при чём.
— Я же говорю, он так испугался твоей мести, что под утро с горя напился, когда у него ничего не вышло с лекарством. Пришлось уложить его спать в гостевой.
— Не думала, что оборотня так легко напугать, — задумчиво тяну я, глядя в смеющиеся глаза Алекса.
— О, поверь, ты была очень убедительна, — всё-таки вылетает из него смешок.
— А что она сделала? — интересуется Лесли, не сводя с меня ревнивого взгляда.
— Она пообещала, кхм, — закашливается Алекс, скрывая рвущийся наружу смех, — подвесить лекаря за яйца на дереве, если он не вылечит Брендона.
Несколько секунд в столовой висит тишина, потом её оглашает наш громкий дружный смех. Только Лесли не принимает участия во всеобщем веселье, переводя растерянный взгляд с меня на мужчин.
— И что здесь такого? Я бы и убить за Брендона пообещала! — пафосно восклицает волчица, вскакивая с места. — Вообще не понимаю, чего вы веселитесь. На самого сильного вожака на материке напали, а вы тут ржете, словно ничего не произошло!
— Лесли, успокойся. — повелительным тоном произносит Брендон. — Я уже сказал тебе, что во всём разберусь.
— Это всё из-за неё! Пока её здесь не было, всё было спокойно, — девушка тычет в меня указательным пальцем, а затем прижимает ладони к лицу и захлёбывается рыданиями.
Удивлённо смотрю на волчицу, недоумевая: как-то уж очень резко, словно бы по щелчку, возникла эта истерика, не понимаю. Перевожу взгляд на Алекса, он ошарашенно смотрит на меня в ответ, поворачиваю голову в сторону Брендона, замечаю, что тот снова зол, только теперь на Лесли, которая устраивает непонятные сцены. Девушка же, тем временем продолжает плакать, не собираясь успокаиваться, всхлипы становятся громче, не могу разобрать ни одного слова, вылетающего из её уст, слишком глухо и бессвязно, руками она трёт покрасневшие глаза, размазывая неуместную столь ранним утром косметику. Кажется, никто не собирается предпринимать никаких действий, поэтому кладу руку на ладонь альфы, лежащую на столе. Чувствую, как он вздрагивает от моего прикосновения.
— Брендон, может быть тебе стоит успокоить Лесли? Что-то мне подсказывает, что из нас троих, она будет слушать только тебя, — шепотом говорю мужчине, наклоняясь к его уху.
В нос врывается аромат его тела, заставляя прикрыть глаза и вдохнуть глубже, чтобы наполнить лёгкие насладиться этим запахом, мои пальцы машинально поглаживают костяшки его пальцев, тепло, исходящее от мужчины притягательно для меня, оно манит, побуждает забыться и окунуться с головой в желание, что уже медленно скручивается внутри меня. Резко отстраняюсь, потрясённая нахлынувшими ощущениями.
— Да, — хрипло выдыхает Брендон, смотря мне в глаза. — Я успокою и провожу Лесли, но потом хочу с тобой поговорить.
— Хорошо, — отстранённо отвечаю я.
Наверняка, на меня так подействовал разговор с Алексом, это же всего лишь влечение, оно ничего не значит. Если мы не научимся разговаривать и понимать друг друга, нам никогда не удастся ужиться вместе и достойно воспитать нашего сына. А сильное возбуждение? Оно пройдёт или перерастёт во что-то большее, но только после того, как мы решим все наши разногласия.
Киваю себе, соглашаясь с принятым решением. Наблюдаю, как Брендон под локоть уводит Лесли из столовой и чувствую, как во мне зажигается нехороший огонёк, но даже думать не хочу, что это снова может быть ревность. Рано, слишком рано.
Глава 25
— Расскажи, как тебе это удалось, — возвращает меня к реальности требовательный голос Алекса. — Ты как-то использовала воду из озера?
— Я не знаю, — мотаю головой, потому что сама себе до сих пор не могу объяснить, как же у меня получилось. — Я видела странный сон, будто видение из прошлого. Там была Рхона и еще одна ведьма, Авалина, они лечили раны какой-то женщины, произносили заклинание, капая на поврежденную кожу водой. Я просто повторила их действия.
Пожимаю плечами, будто рассказываю само собой разумеющееся, правда, по приоткрытому рту оборотня и расширившимся от удивления глазам, понимаю, что подобные сны, даже в этом мире — не самое распространённое явление.
— Я первый раз слышу о таком, — пораженно выдыхает Алекс. — Похоже, что тебя посещают видения из прошлого, возвращается генетическая память ведьм, твоих предков.
— Думаешь Рхона — моя прародительница? — с сомнением спрашиваю я.
— Рхона вряд ли, — задумчиво тянет мужчина, о чем-то размышляя. — Насколько я знаю, она не могла иметь детей. Ты говорила о второй ведьме, что была с ней…
— Авалина, — киваю я. — Она была беременна, ждала девочку.
— Интересно, — Алекс хмурится. — Я попробую что-то узнать о ней, возможно сохранились какие-то храмовые книги или генеалогические древа.
— Подожди, — перебиваю оборотня. — Здесь есть религия? Храмы?
Алекс устало потирает переносицу и опускает голову.
— Да. Каждая раса поклоняется своему божеству, если можно так назвать. Оборотни — Луне, Демоны — Астаросу, великому прародителю, маги и ведьмы — Матери-природе, создательнице всего живого, — рассказывает мужчина. — При ведьмах существовало несколько храмов, куда они приходили, чтобы попросить Мать о чем-то, восполнить энергию, принести какую-то жертву, для успешного проведения ритуала.
— Жертву? — с ужасом спрашиваю я.
— В основном, собственную кровь. Запрещено было убивать животных, во имя собственного блага. Хотя, для пропитания, их все использовали, Матерь была не против. Это сложно объяснить, существовал кодекс ведьм — эдакий свод правил, которым каждая ведьма следовала: не вредить, не использовать силу во зло, не приносить в жертвы живое
