шкафу, чтобы достать свежую рубашку, но не смог не согласиться с помощницей:
– Да, обижать девушек нельзя, – начал серьезным тоном, стягивая с плечиков первую попавшуюся вещь, – они могут что-нибудь в кофе подсыпать!
– Вообще-то я пошутила, – Аня развела руками и чуть виновато улыбнулась, – но не иначе вас настигла карма, Глеб Викторович.
Глядя на чертовку с ангельской внешностью, я так и замер на месте, переваривая полученную информацию. Она. Просто. Пошутила?!
– Мартынова!
– Упс!
Дверь за собой Аня закрыла хоть и быстро, но совершенно бесшумно и до конца рабочего дня старалась не попадаться мне на глаза. Я же, время от времени натыкаясь взглядом на рукав рубашки, свисающий из мусорной корзины, не мог сдержать улыбку. Развела как пацана, но нужно отдать ей должное, так, как сегодня, до слез и мышечных спазмов, я не смеялся уже очень и очень давно.
Марина, вызверившись на меня, прекратила скрывать свой ужасный характер и начала срываться на всех, кто попадался ей под руку. Увы, я не знал, какой размах может приобрести месть за ущемленную женскую гордость, и спокойно работал, положившись на умение Ани улаживать все проблемы. Впереди нас ждали выходные и еще нужно было решить как их провести. Ромка, сегодня так и не появившийся в офисе, предупредил, что в ближайшие сутки будет решать свои рабочие вопросы. Друг, конечно, упрямо твердил, что не собирается уезжать так рано не досмотрев весь этот цирк, но я знал его слишком хорошо и был уверен – в понедельник, максимум вторник, Сергеева в Самаре уже не будет. Жаль, что эта внеплановая проверка не оставила мне времени на нормальное общение с другом.
В седьмом часу вечера я вызвал к себе помощницу и меньше всего ожидал увидеть на пороге своего кабинета не сдержанную Анну Юрьевну, а взъерошенную фурию со злым взглядом и крепко сжатыми кулаками.
– Или ты утихомиришь эту дуру, прости господи, – начала говорить Аня, до того как я успел открыть рот, и каждое ее слово заставляло подниматься мои брови все выше, – или я зарегистрирую еще одно заявление об увольнении. Свое!
– Что случилось? – в таком настроении Анну я видел впервые за два года.
– Мар-рина! Она уже довела двух девочек из бухгалтерии до слез, София там сейчас грудью отстаивает свой отдел, который "напрасная растрата денег, в вас нет необходимости", а несчастная уборщица, между прочим, шестидесятилетняя женщина, наша Наталья Андреевна, сейчас сидит за моим столом и пьет кофе с коньяком.
– Та-ак, – резко встав из-за стола, не сдержал несколько крепких слов и кивнул Ане на свой рабочий стол. – Садись и жди.
Выйдя в приемную, увидел бледную худую женщину в рабочем комбинезоне, с расстроенным видом сидящую на рабочем месте Мартыновой и судорожно сжимающую кружку в ладонях.
– Наталья, кружечку свою берите и в мой кабинет, там Анна вас ждет уже, – поймав взгляд женщины, слабо улыбнулся ей, – моей помощнице точно не помешает компания.
– Да, конечно. Ох, Глеб Викторович, что творит эта мадама-то? Девчонок всех всполошила, на меня накричала, говорит искать новое место. А куда же я?
– В мой кабинет, вместе с кофе. Больше пока никуда не нужно.
Посмотрев, как женщина тяжело встает из-за стола, неожиданно вспомнил, что у нее больные ноги, даже инвалидность есть, рабочая группа, но тем не менее. Кажется, принять Наталью Андреевну на работу уговорила меня Аня и я ни разу не пожалел о том решении. Как только дверь за спиной Натальи закрылась, я, стиснув зубы, пошел на поиски бывшей невесты. Кто-то слишком заигрался!
Глава 14 Аня
Сидеть на одном месте не получалось. Не думать о тысяче и одном способе мести Марине тем более. Нет, какая хамка! Девочек до истерики почти довела! Даже Зоя, первая и последняя сплетница нашего коллектива, и та начала заикаться после разговора с московской стервой. А главное, кто ей дал право распоряжаться в самарском филиале как у себя дома? Нет, я понимаю, приехал бы сам Черкасов, тот одним движением брови мог нас всех уволить и никто даже пикнуть не посмел бы. А эта-то куда?!
– Мартынова, выйди, этот разговор не в твоей квалификации, – передразнила Ланскую мерзким голосом и с огромным удовольствием сломала один из остро заточенных карандашей, – у-у-у, стерва!
– Анечка? – тихий, немного испуганный голос Натальи Андреевны остудил меня.
– Наталья, а вы чего… что-то случилось?
Чтобы эта тихая, деликатная женщина сама зашла в кабинет шефа да еще и с чашкой кофе? Тут варианта только два: или в офисе случился полный армагеддон, или меня подсиживают.
– Да нет, детка, что могло случиться со мной в твоей приемной. Глебушка наш вот к тебе отправил, сказал это прихватить.
Только сейчас я заметила, что второй рукой женщина крепко сжимает горлышко початой бутылки коньяка. Ох и ничего себе Викторович что удумал!
– Ой, Наталь Андревна, да вы проходите, присаживайтесь, что ж в дверях-то стоите.
Забрала из рук уборщицы ее кофе и поставила его на низкий журнальный столик, который стоял рядом с небольшим мягким диваном. Слишком короткий, чтобы на нем спать, он идеально вписывался в пространство кабинета и Глеб его любил нежной любовью. По крайней мере, как только заканчивался рабочий день, он тут же перебирался на него и продолжал разбирать документы, но расположившись как ему нравилось.
– Шеф-то наш куда делся? – доставая из стола начальника упакованный набор подаренных ему рюмок, присела рядом с Натальей.
– Глебушка? Думаю, пошел порядок наводить. Он же хозяин настоящий. Всегда в курсе всех событий в офисе, помнит как кого зовут. Ругается, конечно, иногда, так то сам, а чужим наш курятник в обиду не даст.
– Ну надо же, курятник, – за последний час я смогла рассмеяться, – а я всегда считала наш офис серпентарием. Как начнут утром, так и шипят до вечера змеи по норкам.
Глебушка. Так забавно, никогда не обращала внимания на то, с какой материнской заботой Наталья Андреевна говорит про босса. Это не "Глебушка" пронзительно-слащавым голосом Ланской.
– Да какой же у нас змеюшник, – Наталья весело фыркнула, – курятник как есть: толпа несушек и он – царь…
– Пету-у-ух…
Кофе и коньяк так и остались нетронутыми, мы нашли более действенное лекарство от нервов – смех.
Наше тихое веселье прервали Софка вместе с Зоей и еще парой пострадавших от Марины сотрудниц.
– Так, я не поняла, у нас там чуть ли не война, нас увольняют, а эти две сидят и смеются! Нагло! Без меня!
Софийка, никогда не теряющая ни боевого настроя, ни чувства юмора, пересекла кабинет
